— Ты думал, что можешь помочь ему.
Дэмиен наблюдал за лицом Лорена — за мерцанием какой-то сокровенной истины, спрятанной под маской полного отсутствия эмоций.
— Он стоял на моей стороне, — сказал Лорен. — Но в итоге, единственным, кто стоял на его стороне, оказался он сам.
Дэмиен знал, что не нужно протягивать руку или пытаться дотронуться до Лорена. На выложенном мозаикой полу около стола валялись перевернутый оловянный кубок, яблоко, откатившееся к дальней плитке, кувшин вина, содержимое которого выплеснулось и окрасило пол в красный цвет. Молчание растянулось.
Для Дэмиена стало неожиданностью, когда Лорен прикоснулся пальцами к тыльной стороне его запястья. Дэмиен подумал, что это непринужденный жест, ласка, но затем понял, что Лорен чуть приподнимает ткань его рукава, чтобы открыть золото под ним, пока браслет, который Дэмиен попросил кузнеца оставить, не оказался полностью на виду между ними.
— Сантименты? — спросил Лорен.
— Что-то вроде того.
Их взгляды встретились, и Дэмиен чувствовал каждый удар своего сердца. Молчание продлилось несколько секунд, и расстояние между ними, казалось, увеличилось, пока Лорен не сказал:
— Ты должен отдать мне второй.
Краска медленно залила щеки Дэмиена, тепло растеклось от груди по всей коже, и сердцебиение стало казаться лишним. Он попытался ответить обычным голосом:
— Не могу себе представить, как ты его носишь.
— Чтобы хранить его. Я бы не стал носить его, — ответил Лорен, — хотя я не верю, что у тебя могли возникнуть проблемы с воображением.
Дэмиен неровно выдохнул, усмехнувшись, потому что Лорен был прав. Некоторое время они сидели вместе в непринужденной тишине. Лорен почти пришел в себя, его поза стала более расслабленной, он облокотился назад на руки, наблюдая за Дэмиеном, как делал иногда. Но он был другим собой: обнаженным, юным, более тихим, и Дэмиен осознал, что видит Лорена без его обычной защиты — или без ее части, в любом случае. И в этом было какое-то неиспытанное, хрупкое ощущение.
— Я не должен был рассказывать тебе про Кастора так, как я это сделал. — Слова прозвучали тихо.
Красное вино просачивалось в щели между плитками пола. Дэмиен услышал свой вопрос:
— Ты действительно имел это в виду? Что ты был рад.
— Да, — ответил Лорен. — Они убили мою семью.
Пальцы Дэмиена впились в поверхность стола. В этой комнате правда лежала так близко, что на мгновение ему показалось, что он скажет — скажет свое имя Лорену, и схожесть их положения словно давила на него, потому что они оба потеряли свои семьи.
Он подумал, что это и связывало Лорена и Регента при Марласе: они оба потеряли своих старших братьев.