Его лицо оставалось бледным, тело — скованным. Дэмиен ждал.
— Я, — начал Лорен. Ему потребовалось немало времени, чтобы с трудом произнести следующие слова: — Говорил что-нибудь?
Лорен держался напряженно, как перед бегством. Он поднял глаза и встретил взгляд Дэмиена.
— Ты сказал, что скучал по мне, — ответил Дэмиен.
Лорен густо покраснел, изменение в цвете было поразительным.
— Понимаю. Спасибо, что… — Дэмиен видел, как он пробует на вкус окончание предложения. — …не поддался моим заигрываниям.
В тишине Дэмиен мог расслышать за стеной голоса, которые не имели никакого отношения к ним двоим или к той откровенности момента, которая почти причиняла боль, словно они вновь стояли у кровати в покоях Лорена.
— Я тоже скучаю по тебе, — сказал он. — Я завидую Исандру.
— Исандр раб.
— Я был рабом.
Мгновение было болезненным. Лорен встретил его взгляд, и его глаза были слишком ясными.
— Ты никогда не был рабом, Дамианис. Ты был рожден править, как и я.
* * *
Дэмиен оказался в старой жилой части форта.
Тут было тише. Звуки Акиэлосского присутствия приглушались. Толстый камень поглощал весь шум, и оставалась только сама постройка, каркас Марласа, со снятыми гобеленами и решетками для ползучих растений, раскрытый перед ним.
Это был красивый форт. Дэмиен видел его, призрак Виирийского изящества; то, чем он был; то, чем он мог, вероятно, стать вновь. Но для Дэмиена это было прощание. Он не вернется сюда, а если и вернется как приглашенный Король, то все будет по-другому — возвращенное, как и должно, в Виирийские руки. Марлас, завоеванный с таким трудом, будет так просто отдан назад.
Думать об этом было непривычно. Бывший когда-то символом Акиэлосской победы, теперь он стал символом всего того, что изменилось в Дэмиене; того, как теперь он смотрел на все другими глазами.
Он подошел к старой двери и остановился. У двери стоял солдат — формальность. Дэмиен жестом отослал его.
Внутри это были удобные, хорошо освещенные комнаты с огнем, горящим в очаге, и мебелью, среди которой были Акиэлосские стулья, деревянный сундук с подушками и низкий стол перед огнем, на котором лежали доска и фишки для игры.
Девочка из деревни, сжавшаяся и бледная, сидела напротив старой женщины в серых юбках; в детской игре использовались поблескивающие монетки, рассыпанные по столу между ними. Когда вошел Дэмиен, девочка вскочила, и монетки со звоном упали на пол.
Женщина тоже поднялась. Последний раз, когда Дэмиен видел ее, она не подпускала его к умирающему мужчине, сжимая в руке обломанное копье.
— То, что случилось с вашей деревней… я клянусь, что найду ответственных за это и заставлю их заплатить. Я говорил серьезно, — сказал Дэмиен по-виирийски. — У вас обеих есть место под крышей здесь, среди друзей, если захотите. Марлас снова вернется Вииру. Это мое обещание вам обеим.