– И знаешь, – продолжал он с новой силой, – что они делают, прибывая сюда? Нет, не догадаешься. Не сколачивают капиталы, это понятно, они ждут начала тех реформ, что позволят им сделать это безошибочно, позволят выпрыгнуть из ямы. Я хочу сказать о тех, кто прибывает в глубокий застой. Там они ходят в кино, в музеи, театры, на выставки, посещают их регулярно, точно в будущем их не будет. Они отдыхают на курортах Крыма и Прибалтики, точно ни того, ни другого им уже не достанется. Они проедают свой запас банкнот, даже не пытаясь устроиться на работу, не думая об этом. Они просто отдыхают. Ничего не делают. Отдыхают, понимаешь, понимаешь?
– Просто ходят в театры? – переспросила она, сама не зная, почему. Может, просто хотелось услышать продолжение
– Да куда угодно. Читают книги, целыми днями смотрят телевизор, гуляют с собаками, заводят бесчисленных друзей, наведываются в гости. Даже не диссидентствуют вечерами на кухне, отнюдь. Бродский и Солженицын им до лампочки, война в Афганистане без разницы, корейский лайнер мимо дома. Они живут как в сказке. Как в мечте. Они не хотят будить эту мечту.
– И сейчас?
– Да, и сейчас. Теперь уже, кажется, перед самым началом реформ. Может быть, в них что-то изменилось, может быть. Но едва ли стоит так полагать. В любом случае, они своего шанса не упустят. Они отдохнули, это главное. А второй раз входить в ту же воду не так страшно.
– Когда ее знаешь, – подсказала она.
– Именно. И в этом у них огромное преимущество перед всеми нами.
– А может быть, – Марина говорила медленно, не уверившись в собственных словах, – это у нас преимущество.
– У нас? У них иммунитет перед будущим.
– Или страх.
– Сознание неизбежности завтрашнего дня и всего в нем происходящего, хорошего или плохого.
– А разве это не адская мука?
– А неизвестность упрямо надвигающегося грядущего разве не большая?
– Но ведь и больной раком проживет дольше, будучи уверен, что у него простуда.
– Но ведь и лечить его следует от рака, а не делать полоскания.
– Просто все дело в представлении.
– Все дело в характере, – снова возразил он.
Игра закончилась. Они смотрели друг на друга как два человека, только что вынырнувшие из воды и переводящие дыхание после долгой его задержки. Страх куда-то ушел, наступила апатия. О грядущей ночи Марина не вспоминала более.
Антонов провел языком по спекшимся губам.
– Давай выпьем, верная моя компаньонка, – чуть хрипло произнес он, в голове его не было ни одной яркой нотки, простая констатация факта: хочу пить, предлагаю присоединиться. Марина быстро взглянула ему в глаза.