– Зачем мне ее продавать? Неужели ты думаешь, что деньги играют здесь хоть какую-то роль? Нет, милочка, дело не в деньгах. Дело в тебе. Есть ты и есть я. Все остальное несущественно.
За окном сверкнула молния, пронизав черное небо огненными зигзагами.
– Я никогда не делала тебе ничего плохого, – сказала Миранда.
– Достаточно того, что ты появилась на свет! Все остальное пришло к тебе само. Ах, ваше высочество! Прославленный искусствовед доктор Джонс из мэнских Джонсов! Такие родители, такая родословная, вокруг слуги, аристократичная бабушка в большом доме на холме!
Элайза яростно жестикулировала, размахивая пистолетом.
– А знаешь, где родилась я? В заштатной больнице. А выросла в паршивой двухкомнатной квартире, потому что родной отец от меня отказался. Я имела столько же прав на шикарную жизнь, как и ты. И я всего добилась, но мне пришлось потеть и унижаться.
Я выпрашивала стипендию, я трудилась не покладая рук. Всю жизнь я следила за тобой. Я специально поступила в тот же колледж, в тот же университет. А ты меня даже не замечала.
– Я тебя никогда не видела.
– Еще бы, ведь ты вообще не смотрела по сторонам. У тебя было столько денег, но ты никогда не умела радоваться жизни. Ты жуткая зануда. Я работала, я во всем себе отказывала, ты же жила во дворце, ни в чем не нуждалась и только нежилась в лучах славы.
– Элайза, нужно вызвать «Скорую помощь».
– Заткнись! Я еще не закончила. – Элайза шагнула вперед, подняв руку с пистолетом. – Ты слушай, что я тебе говорю, иначе я сейчас пристрелю этого сукина сына!
Миранда инстинктивно заслонила собой брата:
– Успокойся! Я буду тебя слушать.
– И помалкивай. Не раскрывай рта. Господи, как же я ненавижу твой проклятый рот! Стоит тебе его раскрыть, и все слушают. Можно подумать, у тебя оттуда золотые монеты сыплются. – Элайза наподдала ногой валявшуюся на полу кроссовку. – Ты всю жизнь занимала мое место! Тот мерзавец, который обрюхатил мою мать, обещал ей золотые горы, но он врал, потому что уже был женат. На твоей бабке!
– На бабушке? – Миранда замерла на месте. – Ты хочешь сказать, что мой дед был твоим отцом?
– Старый ублюдок не мог пропустить ни одной юбки, хотя ему было уже за шестьдесят. А моя мать была молоденькой дурочкой. Она надеялась, что старик бросит свою мегеру и женится на ней. Дура, дура, дура!
Элайза схватила со стола агатовое пресс-папье и швырнула его в стену.
– Она позволила, чтобы о нее вытерли ноги! Он сделал свое дело и слинял, не дал ни цента. Как же мы бедствовали!
Охваченная дикой яростью, Элайза ударом ноги опрокинула столик.