«Не знаю, она у всех разная. Я, например, сочинял простенькие стихи. А один из моих давних приятелей — пел».
— Да уж, — задумчиво пробормотала я. — Вроде все понятно, и в то же время не понятно ничего. Тут без практики действительно не обойтись.
«Не переживай, будет тебе практика. Прямо завтра с утра».
— К нам снова привезут заболевшего человека?
«Ага».
— Откуда ты знаешь?
«Я много чего знаю. Я ведь не простой ворон, а особенный. Гости, кстати, придут рано, поэтому не засиживайся сегодня допоздна. Силы тебе очень пригодятся. И твоей бабушке тоже».
* * *
Они действительно прибыли рано. Еще не успели пропеть первые петухи, как в нашу дверь заколотили с такой силой, будто кто-то собрался ее выбить.
— Петровна! Люда! Просыпайтесь! — одновременно с боем раздался голос Евгения Алексеевича. — Помощь нужна!
Из своих комнат мы с бабушкой выскочили одновременно, кинулись открывать, попутно застегивая домашние халаты, накинутые поверх ночных сорочек.
На пороге кроме огневика обнаружились еще двое рослых незнакомых мне мужчин, которые держали за углы большое ватное одеяло. В нем, как в гамаке, лежал человек, грязный и залитый кровью.
— В лесу их нашел, — коротко объяснил сосед-огневик, протискиваясь вместе с ними в дом. — Помогай, Петровна.
— Несите его в зал и кладите на стол, — тут же распорядилась бабуля. — Люся, принеси ведро теплой воды. Быстро!
Пока раненого располагали поверх бабушкиной белой скатерти, я опрометью бросилась в кухню, чтобы включить водогрейный котел, а потом со всей возможной скоростью наполнила самое большое ведро, какое попалось мне на пути.
В зале меня встретила жуткая картина. Наш очередной пациент оказался молодым мужчиной, явно пострадавшим от когтей и зубов какого-то крупного зверя — он был исполосован с ног до головы, и лично я в прямом смысле слова не увидела на нем ни одного живого места. Однако, судя по тому, как суетилась бабуля, покойником этот несчастный пока еще не был.
— Люся, иди сюда, — велела мне Лекарцева-старшая. — Будешь помогать. Нужно продержаться до приезда скорой помощи.
Сначала мы быстро и максимально осторожно смыли с мужчины грязь. Раны его при этом открылись нам во всей красе, и к моему горлу тут же подступила тошнота.
— Кровь не останавливается, — пробормотала бабушка, выводя руками над «пациентом» какие-то пассы и фигуры. — Господи! Весь порванный, весь… Люся, подержи его кровь, он и так ее много потерял. А я пока сосудами займусь.
Подержать кровь?..
Боже, он ведь действительно ею истекает! Скатерть уже покрылась бурыми пятнами, и с нее вот начнет капать на пол!