Он едва ли был единственной жертвой. Убитые и раненые ликаны были разбросаны на вершине башни. Их тела были искалечены, пронизаны стрелами и покрыты ожогами. Жалобные стоны исходили от фигуры, чье тело было спрятано под кучей мокрых одеял. Свежая кровь окрашивала старинные камни.
Увидев кровавую, бойню Луциан зарычал. «Все к дырам!» — рявкнул он, указывая на ряд вертикальных дыр в крыше, прямо над проходом за воротами. По его команде каждый выживший ликан занял свою позицию над дырами, вооружившись вилкообразными шестами и вёдрами с кипятком. Как только нападающие разрушат двери, а они, казалось, должны были это сделать, они найдут смерть и увечья, когда будут двигаться по проходу.
«Но будет ли этого достаточно?» — Луциан опасался, что подобная тактика может лишь задержать толпу, но не обратить её в бегство. Людей было слишком много, их жажду к убийству не погасила даже смола. Даже сейчас было слышно, как сумасшедший монах подстрекает головорезов своим воинственным разглагольствованием.
«Вперед! Вперед! Уничтожьте это прибежище сатаны, и вам будет уготована награда на небесах! Да, многие падут в борьбе против зла, но знайте, что вечность блаженства ожидает тех, кто сражается во имя всемогущего Господа! «
Луциану уже надоела безумная иеремиада монаха. Вынув кинжал из— за пояса, он прицелился и бросил клинок, который полетел прямо в цель, в несносного холерика. «Если я смогу убить монаха», — надеялся ликан, — «Возможно, другие смертные вынуждены будут отказаться от этого безумного крестового похода!»
Голубые глаза с предвкушением следили за кинжалом, стремительно направляющимся к груди безымянного монаха.
Луциан затаил дыхание в то время как неистовое ликование росло в его сердце. «Да!» — думал он с надеждой, — «Попробуй моей стали, монах!»
Единственное о чём он жалел, это то, что он не может разорвать человека в клочья своими клыками.
Но в последний момент неосторожный крестьянин встал между монахом и летящим кинжалом. Кинжал, заставший его врасплох, вонзился глубоко в грудь. «Брат Амвросий!» — закричал человек, наверное даже не понимая, что он только что спас жизнь монаха, — «Благослови мою бедную душу!»
Луциан заорал в отчаянии, увидев как крестьянин упал замертво к сандалиям монаха. Ошеломленный тем как близко была к нему смерть, брат Амвросий перекрестился и поспешно соскочил со своего пня, отступая на безопасное расстояние, продолжая метать проклятия замку и его бессмертным обитателям.
«Изверги! Подонки! Вы не можете запугать эти чистые души! Гнев небес снизойдет на вас, и ваша нечестивая сила не спасет вас от окончательной расплаты. Ваше ужасное владычество закончится сегодня в праведном огне и крови! «