– Хорошо, едем.
Пока он разворачивался, она позвонила Фини.
– Я напала на след! – торопливо объявила Ева. – Спешу в Вашингтон.
– Лучше послушай, что я тебе скажу! – В голосе Фини звучало торжество. – Открываю ее последнюю запись, датированную утром того дня, когда ее убили, а там… Одному богу известно, почему она сразу отнесла дневник в банк. Нам везет.
В полночь у нее была назначена встреча. Никогда не догадаешься, с кем!
– С дедом.
Фини был сражен.
– Черт, Даллас, как ты до этого додумалась?!
Ева зажмурилась и облегченно перевела дух.
– Потом. Лучше скажи, что в дневнике.
– Она называет его «сенатором» и «старым пердуном-дедулей». Очень красочно описывает, как зарабатывает каждой встречей с ним по пять тысяч. Цитирую: "Сколько бы слюны он на меня ни изводил, оно того стоит. Сколько же еще энергии в моем стареньком дедушке! Вот подонок! По пять тысяч каждые две недели – не так плохо. Он расплачивается сполна, я ничего не делаю бесплатно. Не то что в детстве… Теперь мы поменялись ролями. Я не собираюсь превращаться в выжатый лимон, как бедная тетя Кэтрин.
Я торжествую! В один прекрасный день, когда мне все это наскучит, я познакомлю со своими дневниками прессу. Наделаю копий и разошлю!
Я пугаю этим дедулю, и он приходит в бешенство. Так ему и надо, пускай покорчится! Как же чудесно держать его в руках и крутить им, как мне вздумается, в отместку за все, что он со мной сделал…"
Ева представила, как Фини качает головой.
– Это был настоящий бизнес, Даллас. Она неплохо зарабатывала шантажом. Я посмотрел, что она тут понаписала: имена, факты… В общем, сенатор побывал у нее в ночь ее смерти. Теперь он наш.
– Сможешь оформить мне ордер?
– Запросто. Начальник приказал дождаться твоего звонка и действовать. Нам ведено его сцапать. Убийство первой степени!
Ева торжествующе раздувала ноздри.
– Где мне его искать?
– В Сенате. Он как раз проталкивает свой законопроект об общественной нравственности.
– Чертов лицемер! Я еду за ним! – Она выключила связь и повернулась к Рорку:
– Какую скорость развивает эта машина?
– Сейчас узнаем.
Если бы не инструкции Уитни о соблюдении осторожности, Ева ворвалась бы в Сенат и при всех заковала Дебласса в наручники. Но ей было приказано дождаться перерыва, и она покорно ждала, пока он закончит свою пламенную речь о моральном упадке в стране, проистекающем из половой распущенности и повсеместного употребления наркотиков. Он распространялся об аморальности молодого поколения, об отсутствии религиозного воспитания в семье и школе, в результате чего богобоязненный народ превратился в нацию безбожников. Сенатор сыпал цифрами, говорящими о разгуле преступности, упадке городов, наркоторговле. Самым страшным злом он считал легализованную проституцию.