— Больно, — поскуливая, сказала она.
— А теперь снимай трусы!
Оксана вздрогнула от его голоса и, быстро перебирая руками, стала тянуть юбку вверх. «Проклинаю, проклинаю…», — не переставая, повторяла она про себя. Наконец пальцы дотянулись до колготок, подцепили их и вместе с трусами, извиваясь всем телом, Оксана стала снимать их с себя.
— Хорошая девочка, хорошая, — сказал он и уставился на ее голый лобок. — Не дергайся, и через пять минут пойдешь допивать свое вино, а теперь…
Она почувствовала что-то липкое и скользкое, словно это угорь коснулось ее кожи.
— Разведи ноги. Быстро!
— Будь ты проклят!
Уже вслух сказала Оксана и ощутила, как его монстр резко вошел в нее. Она вскрикнула, но тут же зарычала. Уголек, что тлел в ее утробе, вдруг вспыхнул. Она заморгала и посмотрела в глаза этому придурку, что уже затрясся. «Попался», — ехидно сказала Оксана про себя. А тот все трясся и трясся.
— Не получается? — пошутила она.
А в это время между ее ног все горело, полыхало. Еще немного и все. Она знала, что через секунду сорвется, подняла ноги вверх и как руками обхватила его туловище. Сгибая ноги, она прижала самца к себе. Ему стало трудно дергаться.
— Отпусти! — приказал он.
Но вместо этого Оксана еще сильней сжала ноги, вгоняя в себя как можно дальше его монстра. Мужчина захрипел. Она сжимала его легкие, а он, дергаясь, пытался освободиться. Монстр чавкал, то выскакивал, то опять врывался. Еще немного и все будет кончено. Оксана со всей силы сжала ноги, так что зазвенели сухожилия. Боль и вдруг этот взрыв, от которого ее тело затряслось, грудь запрыгала, а мужик, словно почуяв неладное, стал выкарабкиваться из ее объятий.
В основном на войне люди гибнут не от осколков, а от звуковой волны, что создает мгновенную декомпрессию. В это время глаза вываливаются из орбит, ушные перепонки лопаются, и внутренние органы получают повреждения, из-за которых погибает солдат.
— Будь ты проклят! — громко крикнула Оксана, чтобы этот дебил в галстуке услышал ее.
Ноги болели, сердце все еще визжало, а легкие разрывались от нехватки воздуха. Оксана перевернулась на живот и, встав на колени, посмотрела на мужчину, что застегивал на себе брюки.
— Я проклинаю тебя, и впредь твой слизняк не познает женского тела. Я кастрирую тебя, с этого момента ты евнух. Проклинаю! Проклинаю!
Оксана нашла в себе силы встать. Ей было противно смотреть на себя и даже думать, как она сейчас выглядит.
— Доволен? Насильник! Урод! Запомни как следует, тупая башка. Я проклинаю тебя и твое семя, и твоего червяка, что уже никогда не встанет.