- За суку ответишь! - возопила я. - И в прямом, и в переносном смысле. - Я понимала, что похожа на базарную торговку, но меня понесло, и я уже не могла остановиться.
Да никто и не смог бы меня остановить, - Ты меня сейчас, не имея никаких доказательств, обвинил в убийстве. Но кто кричит громче всех: «Держи вора!» - если не сам вор? Почему, интересно, моя Глашенька бросилась именно ид тебя? Ведь ты не один был в коридоре, рядом с тобой находились еще двое, Олег и Виталик. Так почему же она выбрала тебя? Не потому ли, что твой запах вызвал у нее неприятные воспоминания? Не тот ли это запах, который она учуяла в кладовке, рядом с трупом?
Кочетков, не ожидавший такого отпора, в изумлении попятился; пострадавшую руку он прижал к груди, будто баюкая.
- Эта твоя хреновая ищейка прокусила мне сухожилие, - уже более мирным, даже несколько жалобным тоном произнес он. - Что я теперь делать буду, ведь это правая рука?
Как ни странно, именно это заявление внесло перелом в настроение всех присутствующих. Тамара, расталкивая крупным телом своиx и чужих подчиненных, пробилась в центр круга, подошла к Степану, бережно взяв под здоровую руку, отвела обратно, в студию, и усадила на стул у самого входа.
- Человек кровью истекает, а они выясняют отношения, - проворчала она. - Таисия, подай мою сумочку!
Синякова удивила меня: она действовала, как фронтовая медсестра. В ее огромном «дамском ридикюле», по размерам сравнимом с небольшим чемоданом, оказалась чуть ли не автомобильная аптечка; йод там, во всяком случае, нашелся. В качестве перевязочного материала сошли салфетки и чей-то носовой платок.
Рана оказалась совсем небольшой - всего лишь две глубокие дырочки от клыков, по они сильно кровоточили. Глаша прокусила Кочеткову мякоть кисти у основания большого пальца; должно быть, ему было очень больно - по себе знаю, она меня не раз за это место тяпала. Во время моей страстной тирады Степан сильно побледнел - скорее всего, не от брошенных ему в лицо обвинений, а от болевого шока.
Впрочем, пострадал не только он, но и мы с Оксаной; если помреж отделалась небольшой царапиной, то у меня из прокушенного пальца текла, то есть скорее капала., кровь. Материальные потери были более значительны: Степан полностью лишился одной хорошей кожаной перчатки, куртку, как и рубашку, можно было выбросить; впрочем, с ней и до Глаши следовало так поступить. В суматохе Глаша добралось и до его штанин, так что второй режиссер представлял собой жалкое зрелище; впрочем, если мне чего-то и было жалко, то своего порванного жакета - хоть и не из дорогого бутика, но все равно приличная была вещь.