Кондитер поставил два бумажных стаканчика на край прилавка. «Муравейники» было едва видно под мороженым, соусами (карамельными и шоколадным), шоколадной крошкой, маршмеллоу, орехами, кондитерской присыпкой и засахаренными вишнями.
– Произведение искусства, с позволения сказать, – похвалился кондитер. – С вас шесть баксов.
– Шесть долларов! Это возмутительно! – вскричал дядя Генри. – Это же 1970-е. Я совершенно убеждён, что ярмарочные угощения тогда были куда дешевле.
– О чём вы говорите? – рявкнул кондитер. – Когда тогда? Вы в своём уме?
– И всё же, – продолжил безмятежно дядя Генри, – полагаю, живём-то один раз, а, Руперт?
Он опустил руку в задний карман штанов, чтобы достать бумажник. И застыл на мгновение, растерянно глядя перед собой. Он похлопал свои задние карманы, затем передние, затем в отчаянии проверил карман рубашки.
– Ох-хо-хо, – пробормотал он. Дядя Генри нагнулся и шепнул Руперту: – Денег нет. – Затем он выпрямился и заявил: – Сэр, мы отказываемся платить такую цену. Мы пойдём на принцип. Но если вы просто отдадите нам эти торты, мы удалимся без скандала.
– Валите отсюда, дармоглоты! – прикрикнул кондитер. – И радуйтесь, что я не позову полицейских! Так, кто хочет пару «муравейников» со всеми прибамбасами? – предложил он очереди.
Дядя Генри развернулся и с достоинством удалился. Руперт ковылял за ним в направлении берега, скрытого за деревьями.
Как только им попалась свободная лавочка, дядя Генри сошёл с дорожки, потянул за собой Руперта, совершенно оторопевшего от такого поворота, и усадил рядом с собой.
– Плохие новости, мальчик, – сказал он. – Я оставил кошелёк дома.
– ВЫ ОСТАВИЛИ КОШЕЛЁК ДОМА? – Руперт практически взвыл от разочарования, к которому примешивалась изрядная доля жёлчи.
– Тихо. Знаешь ли, я не держу его при себе дома. Я кладу кошелёк в карман, когда выхожу через парадную дверь, но мы-то вышли не через парадную дверь, верно, мальчик?
Руперт обречённо покачал головой.
– Сделанного не воротишь. Вопрос в другом, чем таким мы можем развлечься, что не требует денег? Хммм… Так, подумаем. Аттракционы мимо, еда мимо, одежда мало подходит для пляжа…
Пока дядя Генри, морщась от напряжения, ломал себе голову, Руперт стянул с себя свитер и две рубашки и повязал узлом на талии – на залитой солнцем лавочке было жарко. В животе его бурчало. Пока в желудке у него было пусто, Руперту было по большому счёту всё равно, чем они займутся – он был так голоден, что едва соображал.
– Знаете, – размышлял Руперт вслух, глядя на купальщиков, вылезающих на берег и заходящих в воду, – я как-то всегда считал, что океан большой. Я представлял себе громадные волны, да и как-то не думал, что можно увидеть противоположный берег.