Не теряя времени, я переместился к Кате. Девушке было уже явно лучше, хотя ромбовидные зрачки никуда не делись, она пришла в себя и больше не задыхалась. В палате возле нее сидели взволнованные родители. Времени мало, меня предупредили, что блокировка долго не продержится. Придется шокировать родителей девушки.
– Урташ! – радостно улыбнулась Катя, увидев меня.
Пожилой мужчина в простеньком свитере и брюках и женщина в светлом платье синхронно повернулись и остолбенели. Угу, я бы тоже от себя остолбенел. Но мне не до них. Времени мало. Я подскочил к Катиной кровати, оттеснив родителей крыльями.
– Как ты?
– Все хорошо, – улыбнулась девушка. – Я чувствовала, что ты изменился, но видеть глазами – другое дело. Ты стал таким красивым.
– Это потом, милая. Послушай меня очень внимательно. Ты чуть не умерла. Из-за меня. Снова. Я изменился, ты правильно заметила, но мир отрицает мою энергетику, а вместе с ним и ты. Этот мир очень стар, ему меня не побороть. Ты погибнешь, если будешь мне сопротивляться. Сейчас на нашей связи мощная блокировка, но она вот-вот рухнет. Ты должна будешь принять мою силу и перенаправить миру, вместо того, чтобы ей сопротивляться. Сможешь это сделать?
– Я попробую, – серьезно кивнула рыжеволосая красавица.
– Ты должна это сделать.
– Я сделаю. Сними с себя блокировку.
С некоторым сомнением я дотянулся до печати на своей сущности и аккуратно ее сломал. Катя вновь побледнела и стала задыхаться. Я подхватил ее на руки.
– Что происходит? – забеспокоилась взволнованная женщина. Я только дернул крылом.
– Катя, слышишь меня? Не сопротивляйся. Прими мою силу.
Она на миг распахнула свои густые ресницы. Радужки резко расширились, полыхая Тьмой, заполняя собой глаза, зрачок засиял, после чего все исчезло. Радужки Кати теперь были черного цвета, но выглядели вполне человеческими. Я облегченно вздохнул, а она радостно обняла меня за шею.
– Как же ты меня напугала, – зарылся я лицом в ее спутанные волосы, одновременно ощущая, как к моей энергетике присасываются все новые и новые связи. Я теперь неотделим от этого мира, где бы сам не находился.
– Прости, – прошептала она, нежно касаясь щекой чешуи на моей руке. – Я не поняла, что происходит, а потом было поздно. Я чувствую тебя. Ты хотел умереть ради меня, глупенький?
– Все позади.
Нервное мужское покашливание заставило нас вспомнить о невольных свидетелях. Я сложил крылья за спиной, позволяя родителям Кати приблизиться.
– Мама, папа, познакомьтесь. Это Урташ, мой возлюбленный.
Моя отвисшая челюсть и глухой стук упавшей в обморок матери Кати сопроводили это заявление.