– Ли, я просто счастлива, что ты поехала со мной.
– Кто-то же должен приструнивать тебя. – Внимание Ли привлекло цветное стекло начала века. Две-три желтые фигурки прекрасно подошли бы к ее коллекции. – Все же меня мучает совесть: ведь я бросила детей на Джона под самое Рождество.
– Тебе не терпелось удрать из дома, – напомнила Дора, разглядывая туалетный столик из вишневого дерева.
– Поэтому-то я и чувствую себя виноватой. Закинув за спину конец красного шарфа, Дора наклонилась к медным ручкам столика.
– Милая, прошло всего три дня. Считай, что мы уже едем домой. Сегодня вечером ты зацелуешь детей, соблазнишь Джона, и все будут счастливы.
Ли натянуто улыбнулась прислушивавшейся к их разговору паре.
– Ты незаменима, когда требуется сформулировать самую суть.
Дора выпрямилась, отбросила волосы с лица и удовлетворенно кивнула:
– Пожалуй, я увидела все, что хотела.
Она взглянула на часы. В Филадельфии начинается дневной спектакль. Ну, у родителей – свое шоу, у нее – свое. Она мысленно потирала руки в предвкушении начала аукциона.
– Надо занять хорошие места, прежде… Ой, подожди! Посмотри только!
Привлекшая ее внимание картина была совсем небольшая, сантиметров сорок пять на шестьдесят. Простая рама эбенового дерева словно сдерживала буйство малиновых, темно-синих, лимонно-желтых и ярко-зеленых спиралей. Абстрактное полотно дышало энергией, возбуждая Дору не меньше, чем красный ярлык, означающий резко сниженную цену.
– Вы поставили ее вверх ногами.
– Что? – Служащий обернулся и залился ярким румянцем. Вид улыбающейся лично ему Доры превратил семнадцатилетнего мальчишку в вихрь бушующих гормонов. – А… нет, мадам. – Он перевернул картину и показал Доре крюк сзади.
– М-м-м. – Она все исправит, когда картина станет ее собственностью, а станет обязательно, еще до конца дня.
– Эта партия только что прибыла, – сообщил юноша.
Дора подошла поближе.
– Интересные вещи.
Она взяла фигурку свернувшегося клубком бассета с печальными глазами. Очаровательная собачка оказалась довольно тяжелой. Дора задумчиво покрутила ее в руках, но не нашла ни авторского клейма, ни даты.
– Достаточно легкомысленно? – спросила Ли.
– В самый раз. Получится потрясающий упор для двери. – Отложив собаку, Дора потянулась к высокой статуэтке – вальсирующие мужчина и женщина в костюмах середины прошлого века, – но, наткнувшись на толстые шишковатые пальцы, подняла глаза. – Простите.
Пожилой мужчина поклонился, и Доре показалось, что она слышит хруст его суставов.
– Правда, прелестно? У моей жены была точно такая. Разбилась, когда дети подрались в гостиной. – Мужчина усмехнулся, показав зубы – для настоящих слишком белые и ровные. Красный галстук-бабочка и мятный, как от леденца, аромат были столь неотразимы, что Дора улыбнулась в ответ.