- Если таково существо ваших донесений епископству, мне жаль беднягу, немногословно отвечал аббат Деманж.
Улыбка тотчас исчезла с лица настоятеля, и необыкновенно живые черты его окаменели.
- Меня пожалейте, друг мой, - проронил он.
И в голосе его звучала такая тоска, такая неизбывная надежда, что сразу стало ясно, как стар настоятель, и величием смерти повеяло в безмолвии просторного покоя. Аббат Деманж покраснел.
- Неужто положение столь тревожно, друг мой? - поспешно проговорил он с трогательным смущением, в благородном порыве дружеского участия. - Боюсь, что я обидел вас, сам не зная, чем.
Но Мену-Сегре с живостью возразил:
- Обидели? Меня? Это я по глупости огорчил вас. Не будем путать наших суетных забот с делами господними.
Улыбаясь, он некоторое время собирался с мыслями.
- Я слишком умен, вот где моя пагуба. Мне бы делом заняться, а я вместо того задаю вам загадки да тешусь вашим смущением. Ах, друг мой, господь тоже задает нам загадки!.. Я жил спокойно, вернее, мирно доживал свой век, но вот является этот мужичина - и все идет кувырком, и нет мне теперь покоя ни днем, ни ночью. Уже одно то, что он рядом со мной, вынуждает меня делать выбор. Поверьте мне, подвергаться искушению великого предприятия, когда охладевшая кровь едва сочится в жилах, есть жестокое испытание.
- Коль скоро дело представляется вам в таком виде, - молвил аббат Деманж, - скажу одно: позвольте старому другу вместе с вами нести крест сей.
- Слишком поздно, - возразил настоятель, все так же улыбаясь. - Я буду нести его один.
- ...Однако, говоря откровенно, по совести, - продолжал Деманж, - я не заметил в новичке ничего такого, что могло бы лишить душевного покоя такого человека, как вы. То, что я узнал о нем, лишь навело на меня сомнение, но отнюдь не убедило. Такого рода викарии весьма обыкновенны. Они докучливы в своем усердии, самой природою предназначены занятиям иного свойства, сопряженным с более тяжелым трудом, в первые же годы священничества тратят избыток силы, которая в суровой среде духовной семинарии...
- Ни слова более! - остановил его, рассмеявшись, Мену-Сегре. - Я могу возненавидеть вас. Неужели вы думаете, что меня не посещали сомнения такого свойства? Волей-неволей мне пришлось пройти через это. Кто же уступит без борьбы высшей силе, которой в себе не чувствуете, которая остается чуждой вам? Необузданность претит мне, и уж я не попадусь на столь грубую приманку. Не подумайте только, что я баба в штанах! В наше время, друг мой, мы не были приучены к нежностям, чтобы там ни воображало дурачье... Здесь совсем другое.