— Максик, не обижайся. Ну прости меня, — подойдя к своему младшему брату, сказала Юля. — Я не хотела, так получилось.
Она часто себя ругала за то, что могла сорваться из-за пустяка, вот и сейчас. Юля попросила у него фломастер, что уже как год лежал у него на полке. Он остался с переезда, такой толстый и важный, словно командир. Папа им подписывал коробки, но Юле нравился не он сам, а его колпачок. Она присматривалась к нему, трогала его идеально гладкую поверхность, ни одной зацепинки. Нет острых углов, все плавно, словно это какой-то застывший кальмар.
— Я возьму его? — сказала она и тут же протянула руку.
— Нет! — почти крикнул Максим, соскочил и вырвал его у нее из рук.
— Ну, он же тебе не нужен.
— Не дам, — коротко ответил он и спрятал в коробку.
— Отдай! — приказала она ему, ведь знала, что он ему точно не нужен, просто лежит.
— Нет!
Вот тогда она и сорвалась, дала ему подзатыльник и еще пнула, отчего он упал на пол. Вот зачем она так поступила, Юля уже через секунду пожалела. Но что делать? Она ушла в свою комнату, достала подаренную Светкой шоколадку, и тяжело вздохнув, вернулась к брату.
— Извини, — Юля считала, коли виновата, то надо всегда просить прощения. — На, это тебе от меня.
— Не надо, — пробурчал мальчик.
— Ну не обижайся, давай махнемся, я тебе ее, — она протянула свою драгоценную шоколадку, еще раз тяжело вздохнула. — А ты мне фломастер.
Мальчик явно понял выгоду, тут же схватил плитку, пока сестра не передумала, и вручил ее фломастер.
— Спасибочки, — обрадовалась она, что сделка завершена.
Заскочив в комнату, сразу закрыла двери и, посмотрев на этот странный предмет, зажала в кулаке колпачок.
— Ох… — протяжно выдохнула девочка и шлепнулась на диван.
Он такой твердый, такой гладкий, такой плавный и теплый в ее руках. Юля разжала пальцы и внимательно посмотрела на ярко-оранжевый фломастер. Обычно фломастеры как карандаши, небольшие, а этот пузатый. В детстве папа привез из командировки два простых карандаша, это были целые палки, он их почти час затачивал. Как она им гордилась, ни у кого такого большого карандаша не было, а у нее был. А теперь у нее есть он. Юля преподнесла поближе колпачок и, высунув язычок, прикоснулась им к пластику. На лице сперва возникла гримаса, словно попробовала редьку, а после улыбка и глазки засияли. Она еще несколько раз лизнула его, будто это леденец.
— А ты ничего, — тихо, чтобы брат не услышал за стенкой, сказала девочка и прижала его к груди.
В дверь постучали.
— Ну что еще? — недовольная тем, что ее отвлекли, спросила Юля.