— А зачем ты с собой носишь все время фотоаппарат? — неожиданно для себя спросила я.
— Ну… Даже не знаю, просто фотографирую.
— И что тут фотографировать, коров да баранов.
— Ну почему же. Вот утром бывают сильные туманы.
Я передернулась от возможного холодного утра.
— И ты в такую рань встаешь?
— Ну не каждый день, а только когда хочется, а так…
Я перебила его.
— Зачем тебе это надо?
— А ты знаешь, кто-то и когда-то сказал, что фотограф — это историк. Нажал на спусковую кнопку, и история мгновенно остановилась. Все, ее уже нельзя повторить, она осталось только в том образе, что снял фотограф. Через десять минут этого уже не будет. Фотограф останавливает время. — Валерка показал рукой в сторону домов. — Будет все другое. Но если я сейчас сниму это, то выхвачу тысячную долю секунды из того, что безвозвратно пропадает.
— Жаль.
— Что жаль?
— Что вот так пропадает.
— Нет, в этом есть своя прелесть, — и добавил. — Иначе все жили бы прошлым.
— И все же, порой жаль некоторые моменты.
— Чувства, конечно же, не передашь фотографией, ни запаха, ни тепла. Но у зрителей есть свое воображение и, смотря на фотоснимок, они начинают чувствовать, что плоский огонь горячий, а надкусанное яблоко сладкое. В общем, это фотография.
Я посмотрела в сторону домов, на которые он только что показывал рукой, вздохнула и спросила:
— А что ты еще снимаешь?
— Не знаю, наверное, все.
— А портреты?
— Да.
— И репортажи?
— Иногда, если интересный сюжет.
— А людей?
— Что значит людей, они повсюду, как насекомые.
Он еще какое-то время философствовал на тему фотографии, а потом взял и спросил меня:
— Давай я тебя пощелкаю?
Я уже сама хотела ему предложить, поэтому тут же ответила:
— Давай.
Как будто Валерка знал, что я соглашусь.
— Тогда пошли ко мне, дома до двух никого не будет, спокойно проведем, ну, фотосессию.
— Что проведем?
— Ну, то есть, поснимаю тебя.
— А…
Я кивнула в знак своего согласия, фотосессия, значит фотосессия и мы пошли.
Дом у Валерки большой, двухэтажный. В нашем поселке таких не много, все завидовали ему, поскольку он жил на втором этаже, и еще у него был свой, пусть маленький, но балкончик.
В доме действительно никого не оказалось. Он проводил меня к себе в комнату, а сам занялся приготовлением аппаратуры. Я прошлась по комнате, посмотрела картинки, что висят на стене. Потом взглянула на свое отражение в зеркале. Все нормально, провела рукой по волосам, непослушный локон все не хотел лежать вместе со всеми. «А я, впрочем, ничего», — подумала и состроила себе рожицу.
Остановить время, на которое можно смотреть. Эта мысль крутилась у меня в голове. Ну просто машина времени, а не фотографии. Я взяла с полки книгу, открыла ее. В ней были фотографии, этого давно уже нет, и опять мысль о машине времени. Перелистывая страницы, начала их просматривать. Там были в основном репортажные снимки, но попадались и сюжетные зарисовки, одна мне понравилась, про балерину. Она танцевала на сцене, таких я видела, наверное, сотни, они мало чем отличались друг от друга. А на другой странице эта же балерина сидела на кресле, опустив руки, и улыбалась фотографу. Я перелистнула страницу. Следующая фотография была в другой тематике. Балерина стояла у зеркала, на ней была ее черная юбка. Она еще не успела ее снять, но выше пояса девушка была обнажена. Контраст черного и белого тела резал глаза, невольно заставляя смотреть на ее почти плоскую, девочкину грудь. Еще минуту назад она танцевала перед зрителями, и вот теперь. Это было как-то нереально, как из другого мира.