Ее подруга выглядела ужасно, в последние дни Егор, ее маленький сын, кажется, перепутал день с ночью. Теперь он днем спал, а ночью то плакал, то часами угукал.
— Выглядишь устало.
— Это еще ничего, в понедельник и во вторник почти всю ночь не спал. Начала подкармливать, то ли газы, то ли животик. В общем, плакал. Ты, похоже, тоже не спишь, синяки.
— Бессонница.
— Бессонница — это плата за богатое воображение. Перестань думать и спать будешь лучше. Как у тебя с Ромкой?
Ирина рассказала Вере, что не знает, как себя вести. Он ухаживает за ней, почти каждый день встречаются, в день по несколько раз звонит. Для нее мир изменил цвет, она вроде как влюбилась.
— Не знаю, тут я тебе не советчица. Я сама редко любила, а вышла замуж потому, что забеременела. Залетела как бы. Но мне он нравится, я счастлива с ним. Вот сына родила, муж уже намекал на продолжение. А что ты хочешь?
— Любви, — наивно призналась Ирина.
Она помнила, как было больно, когда Данил уехал, как рыдала и не находила себе места. И только спустя год, когда опять влюбилась, к ней вернулась жизнь. Ирина прыгала от счастья. Опять небо стало голубым, и даже дождь, после которого она заболела, не был ей помехой. А после все потухло, словно свеча сгорела. И опять в душе пустота, и снова влюбленность, и опять голубое небо.
Ирина влюблялась каждый год, не могла иначе, не могла жить в пустоте. Ей хотелось, очень хотелось, чтобы сердце щемило, а в груди полыхал пожар. Как тогда, там, в парке. А после с близнецами, а после, когда впервые разделась, когда был первый секс.
Она вспомнила свой первый, такой глупый и неуклюжий минет. А после мысли вернулись к Артуру и Олегу, и как лежала, прижавшись к Вадиму. Опять эти воспоминания, и опять это тепло в груди.
— Я хочу любви.
— Или секса? — уточнила Вера.
— И секса тоже, — призналась Ирина.
Ей хотелось все сразу и прямо сейчас.
— Ты что мечешься, словно лев в клетке?
— Что? — Артур отвлекся от своих мыслей.
— Говорю, в чем проблема? Машину разбил? Или угнали?
— Чью?
— Твою!
— А, нет, нормально, просто я…
— Что?
— Сделал предложение. Ну, понимаешь, вечером, а она молчит.
— Кто молчит и что за предложение? Госпереворота?
— Нет, Ирине.
— А… — его челюсть в буквальном смысле отвисла. — Э…
— Попросила дать время до утра, а уже обед.
Артур не выдержал, соскочил и опять заметался. Он забыл, что и Валера неравнодушен к Ирине, он не заметил, как тот, пятясь, быстро покинул комнату.
Артур надеялся, что Ирина согласится, хотя сильно сомневался. Она в последнее время стала какой-то отчужденной, даже разговаривала мало, предпочитала молчать, да и глаза стали грустными.