– Моих родителей нет в городе, – сказала Кэссиди. – Они в Швейцарии на медицинском симпозиуме и пробудут там до конца месяца.
Я был совершенно уверен, что ее родители не уехали ни на какой симпозиум, но мисс Уэнг лишь улыбнулась и заверила Кэссиди: ее бывший тренер пришлет факсом прошлогодние документы. У нее был такой категорический тон, что мы не посмели дальше возражать.
Подавленные, мы вышли из кабинета. Стоило за нами закрыться двери, как Кэссиди развернулась ко мне, сверкая глазами.
– Что это, черт возьми, было?! Она загнала нас в угол. Я не подписывалась на участие в турнире… Она словно все заранее спланировала. Так и знала, что меня не просто так засунули на ораторское искусство! «О, больше нет свободных факультативов, – заявил мой консультант. – Свободные места остались только на ораторском искусстве и физкультуре». Ага, как же! Я им не чемпионская лошадка, с которой они могут красоваться тут и там, когда бы им того ни захотелось. Я больше не соревнуюсь, и они не имеют права заставлять меня это делать.
Я на это угукнул.
– И ты тоже на это не подписывался! – Ткнула меня пальцем в грудь Кэссиди. – Видел бы ты свое лицо, когда мисс Уэнг спросила, нет ли у тебя особых потребностей. Жаль, ты ей не вмазал за это.
– Ну да, это бы нам сильно помогло.
Кэссиди вздохнула.
– Боже, Эзра, ты ничего не понимаешь. Наши имена уже зарегистрированы. Мы или участвуем в турнире, или в турнирной таблице напротив наших имен будет написано «проигрыш».
Черт. Я ничего не знал о правилах в соревнованиях по дебатам и понятия не имел, что отказ – это практически публичное унижение.
– Эм… Кэссиди. – Я должен был признаться ей. – Помнишь тот список в наш первый урок ораторского искусства? Ты тогда еще посмеялась надо мной.
– И?
– Я вписал туда твое имя. В шутку.
– ЧТО?
– Ну я же не знал! – поспешно добавил я. – Ты на уроке испанского выкинула дурацкий номер, а потом Тоби вписал мое имя, поэтому я подумал…
– И что же ты подумал? – ледяным тоном спросила Кэссиди. – Что это будет забавно?
– Ну… наверное. Я же не знал, что дебаты вызывают у тебя такое отторжение. Не знал, что ты перестала участвовать в соревнованиях.
Я повесил голову, ожидая, что Кэссиди рассмеется или скажет: ничего страшного. Не дождался.
– Верно, – с жаром выпалила она. – Я перестала участвовать в соревнованиях по дебатам. Так же, как ты перестал участвовать в соревнованиях по теннису. Но знаешь что? Я понимаю, почему ты не хочешь об этом говорить. Да, я не хромаю тут вокруг с долбаной тростью, но это не означает, что я должна объяснять людям, которых знаю всего пять секунд, почему бросила соревноваться. А тебе, видишь ли, забавно было вписать мое имя. Пошел ты, Фолкнер, далеко и надолго!