— Тэсс, его мать говорила в больнице…
— Это не имеет значения.
— Нет, имеет. Так вот, она была не права. Она отвернулась и при тусклом свете увидела через коридор свое отражение в зеркале над туалетным столиком.
— Только отчасти. Видишь ли, теперь трудно судить, как было бы, иди я другим путем, избрав иной способ.
— Она была не права, — повторил Бен. — Не сколько лет назад я тоже говорил что-то в этом роде. Может, тоже был не прав.
Взгляд Тэсс, отраженный зеркалом, метнулся в сторону и встретился с его взглядом. Бен все еще сидел в полумраке на кровати. Выглядел он одиноким. Странно, ей всегда казалось, что он окружен друзьями, у него всегда хорошее настроение и он всегда уверен в себе. Тэсс обернулась, но к Бену не подошла — может, ему это сейчас совсем не нужно.
— Я никогда не рассказывал тебе о своем брате, Джоше.
— Ты вообще почти ничего не рассказывал о своей семье. Я и не знала, что у тебя был брат.
— Он был почти на четыре года старше меня. — Бен мог бы и не говорить в прошедшем времени — и так ясно, что Джош умер. Она поняла это в ту же минуту, как он назвал его имя. — Он был из тех, у кого все ладилось. За что бы ни взялся, все получалось лучше, чем у других. Когда мы были ребятишками, нам подарили набор деталей конструктора. Я собрал автомобильчик, он — здоровенный трейлер. В школе я мог заработать четверку, если не спал до полуночи. А Джошу, казалось, стоило только открыть книгу, как получал пятерку с плюсом. Он, как губка, все впитывал в себя. Мать любила повторять, что он родился в рубашке; надеялась, что Джош станет священником, потому что, считала она, стоит принять сан, как он наверняка начнет творить чудеса.
Говорилось все это среди родственников свободно, раскованно, но, скорее, с оттенком юмора, а иногда и с подлинным восхищением.
— Ты, наверное, по-настоящему любил его.
— Временами я его ненавидел. — Бен пожал плечами, как человек, понимающий, что ненависть нередко становится огнем, в котором начинает пылать настоящая любовь. — Но вообще-то да, мне казалось, что он — потрясающий парень. Джош никогда не колотил меня, хотя запросто мог, будучи намного здоровее. У брата был совсем другой характер. Он не был святым, а просто хорошим всвоей основе человеком.
В детстве мы жили с ним в одной комнате. Однажды мама нашла у меня несколько номеров «Плейбоя». Она уже хотела задать мне хорошую трепку, как Джош сказал, что это его журналы — они, мол, нужны для сочинения, которое он сейчас пишет, о порнографии и ее социальном воздействии на молодежь школьного возраста.