, потреблявшихся в несчетном количестве населением Оруила. В доме, куда мы зашли, жили старшие. Гостеприимные хозяева вели себя как истинные джентльмены – накормили вкуснейшим супом из лоха, с любопытством не перебарщивали и даже помогли нам с самолетом. Ану, скорее всего, из-за земной одежды, они как скелле не опознали, и это успокаивало. Самое интересное, что самолет не воспринимался ими как какая-то запрещенная или опасная техника или магия. Раз люди летают, значит, можно. Правда, то, что моя спутница аристократ, они, как выяснилось, определили сразу же. Главной причиной этого была кровь древних жителей побережья. Сейчас большая часть обитателей Мау, по крайней мере, те, кого я видел, напоминали своим обликом североамериканских индейцев – светлокожие, хотя и темнее, чем я, с прямыми темными волосами, широкими скулами и неуловимой для меня азиатскостью в лице. Ана же, как и ее отец, как и капитан Мих, принадлежали к потомкам населения, почти исчезнувшего после катастрофы. Они были намного темнее и более всего напоминали представителей восточноафриканской расы – почти европеоидное лицо, узкий нос, широкие глаза, прямые темные волосы. Сегодня такая кровь сохранялась только среди нескольких древних аристократических семей. Сдержанное любопытство хозяев как раз и объяснялось очевидной для них принадлежностью Аны к благородным семьям. Мало ли что там у аристократов – любопытно, конечно, но лишний раз нос совать не стоит.
Мне много рассказывали о том, что после катастрофы скелле, уничтожая остатки древней культуры, опирались на страх и ненависть простых людей. Если это было и так, то сейчас, по-моему, никакого страха, а тем более ненависти, среди обычных людей давно уже не было. Высыпавшее после короткого ненастья население деревеньки демонстрировало скорее восторг и любопытство, чем страх и непринятие новой техники. Пока мужчины деловито помогали нам передвинуть наш самолет подальше от дома, несколько женщин внимательно наблюдали за суетой, отгоняя из-под ног старших визжащую от восторга стайку детворы.
Мои земные привычки с трудом покидали меня – казалось неестественным не попрощаться с гостеприимными хозяевами, не пожать всем руки, не помахать рукой из окошка. Ана же уже забралась на свое место, да и мужики торопились занять лучшие места в намечавшемся представлении. Я махнул рукой и полез в самолет.
Машина заскрипела шпангоутами, отрываясь от грунта. Сердце сжалось – мне как инженеру каждый лишний звук в конструкции был как заноза в известном месте. Хотелось немедленно все проверить, подтянуть очевидно ослабевшие соединения, починить поломки. Но время поджимало, и вместо этого я начал плавный подъем.