Девушка покосилась на пустую улицу, потом приоткрыла калитку, приглашая. Где-то неподалёку одиноко лаяла собака, хрипло, словно выполняя ненужную повинность. Странно, но другие псы ей не отвечали. Мрачновато это всё, пугающе. Пост-апокалипсис как он есть. Послышался одинокий звук двигателя, но не здесь, через несколько улочек отсюда. Взревел и затих.
Не мужички ли с автоматами вернулись?
Двор был завален гниющими досками, пустыми пластиковыми бутылками и прочим барахлом. В углу, возле пустой собачьей будки, ржавел давно вросший в землю движок, на вид тракторный, но по прошествии времени точно уже и не сказать.
– Небогато у вас, – протянул Артём.
Вроде как, и опасаться нечего, но осматривался он с тревогой. Всё странное: городок, дома, люди вот. Ощущение страшной сказки, а ведь они здесь живут. Год уже так.
– Та это чужой двор, не нашенский, – ответила девчушка. – Деда Штефана. Он от эпидемии помер ещё тогда, в двадцатом. У нас побогаче.
Она раскатисто «гакнула» на последнем слове, шмыгнула в калитку между дворами, потом вывела Артёма на соседнюю улицу. Пошла впереди, некрасивым подпрыгивающим шагом. Он шёл следом, пытаясь понять: а что она, собственно, делала в чужом дворе? Поживиться зашла? Так там давно всё полезное растащили. Загадка…
– Почти пришли! – довольно громко по сравнению с предыдущей несмелой речью сказала она и свернула за угол.
Артём шагнул следом и упёрся в ствол автомата. Один из встреченных в лесу ковбоев в респираторе не то, что держал его на прицеле – готов был разнести в клочья грудную клетку. В упор. Ещё двое стояли в стороне, тоже подняв оружие. За ними виднелся всё тот же «уазик» с раскрытыми дверями.
– Ну-кась, эта… Скидовай рюкзак, хлопец. Наркоту, не иначе, тащишь? Это нам подойдёт, давай-ка.
Десантник отступил на полшага, но остановился. Три автомата – это без шансов. Это верная смерть.
– Давай, давай! – неожиданным фальцетом заявил один из тех, что поодаль. – Рюкзак на землю, руки поднял!
От заманившей Артёма в засаду девчушки уже ни следа. Просочилась между ликвидаторами, забежала за машину и – как ни бывало. Небось, и матери никакой нет. А, даже если и есть, вряд ли так уж голодают.
Он медленно снял рюкзак, потом, не делая резких движений, нагнулся и положил его на землю.
– Открывай! – жадно сказал тот, что ближе всех. Махнул автоматом, не тормози, мол.
Артём присел на корточки, отстегнул один клапан, потом второй. В непромокаемом чреве рюкзака виднелись коробки с ампулами, сквозь прозрачный пластик упаковок просвечивало синее лекарство.
– Вакцина это… – тихо сказал он, не поднимаясь. Голову только задрал, чтобы видеть ликвидаторов. Уйти, что ли, перекатом в сторону, пока они слюни пускают от жадности? Нет, не успеет.