Наконец я почти всё поняла. Так совпало, что у Серёжки Плетнёва, как и у Муры, была очень сложная семейная ситуация, вот два бедных одиночества и нашли друг друга.
Сначала Мура испугалась, что я выхожу замуж, и Серёжка помог Муре, а вскоре Серёжкина мама выгнала черепаху на улицу, и настала Мурина очередь оказывать помощь. Договорились по-честному – Серёжка притворяется тёщей до тех пор, пока я пообещаю ему не выходить замуж, а Мура за это берет на постой черепаху.
Правда, Серёжка немного обманул Муру и теперь не соглашается взять черепаху назад, но это неважно, потому что мы её уже назвали Гантенбайном, а если ты кому-то дал имя, то все – ты уже за него в ответе.
Мурка требовала сочувствия к себе, Серёжке и черепахе, шантажировала меня тем, что она дитя развода, угрожала немедленной психологической травмой, наконец тоненько заныла и сквозь слезы попросила прощения. Так и сказала: «Прости меня, пожалуйста, я больше не буду!» Мура ни разу в жизни не просила прощения, и это настолько выбило меня из колеи, что я внезапно вспомнила, о чем я сегодня говорила на лекции, и вылезла из постели.
– Мура, есть такое понятие «коридорное мышление», – торжественно начала я, прохаживаясь перед Мурой в своей тёпленькой рваной пижаме. – Оно означает, что человек думает в одном направлении и поэтому вряд ли сделает какое-нибудь ценное открытие. Мы с тобой будем мыслить иначе. Объясняю по пунктам, бери тетрадь и записывай за мной сокращённо.
1. Я рассталась с Романом.
а) Меня ещё никто ни разу не бросал, и я даже была совершенно уверена, что меня бросить нельзя. А человек должен все испытать, так что все хорошо и правильно.
б) Кроме того, впереди меня ждет настоящая любовь (тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить). Скорей всего, когда она меня дождётся, я уже не смогу никого родить, и это будет тебе, Мура, на руку.
2. Серёжка отказывается брать назад черепаху.
а) Я вот-вот перестану бояться Гантенбайна, мне уже сейчас кажется, что он милый. Только представь, как горько существу, которого нигде не хотят! Наш долг сделать так, чтобы он чувствовал себя как в родной семье.
б) Черепахи живут триста лет. Через триста лет я совершенно утешусь, а Гантенбайн все ещё будет жить у нас дома и помнить о моей драме.
Я улеглась в постель, вспомнила, как распевала тёще-серёжке психологическим соловьём о разных сложных проблемах женской семейной жизни, и мне захотелось немного подкузьмить Мурку.
– Допрыгалась ты, Мурочка дорогая моя, – мстительно сказала я. – Работы у меня теперь нет, Ирину Андреевну содержать надо, будем экономить на тебе… Завтра придумаю, как именно я планирую держать тебя в чёрном теле.