Он знал, что она права. Все его попытки убедить себя, что он сможет жить без нее, оказались тщетными. Грейс была так прелестна, ее глаза были такими ясными и лучистыми.
– Ты – воплощение всего, что я хотел бы в жизни, но это ничего не меняет.
– Сколько еще ты будешь раздумывать?
– В данный момент я соображаю с трудом, – признался Этан.
– Тогда перестань. Хватит думать нам обоим. Не отводя взгляда от его глаз, Грейс подняла дрожащие руки к верхней пуговице платья.
Этан следил, как она расстегивает эту крохотную пуговку, пораженный тем, что такой простой жест и крохотный кусочек обнажившейся кожи в одно мгновение воспламенили его. Сгустившийся воздух закупорил легкие, кровь вскипела, и все желания, все так долго сдерживаемые желания вырвались на свободу.
– Не надо, Грейс, – мягко сказал он. – Не делай этого.
Ее руки безвольно упали и вытянулись вдоль тела. Глаза закрылись. Она проиграла, и теперь остается только смириться с поражением.
– Позволь мне.
Ее глаза распахнулись и изумленно уставились на него.
– Я всегда этого хотел, – прошептал Этан, освобождая следующую пуговку.
– О! – Дыхание, которое она сдерживала последние секунды, вырвалось наконец из легких. Его имя прозвучало как стон:
– Этан.
– Ты такая красивая. – Грейс уже дрожала всем телом. Он опустил голову, легко целуя ее губы, успокаивая. – Такая нежная, а у меня грубые руки. – Не сводя с нее глаз Этан провел костяшками пальцев по ее щеке, по шее. – Но я не обижу тебя.
– Я знаю. Я знаю.
– Ты дрожишь.
Он расстегнул еще одну пуговку, затем еще одну.
– Я ничего не могу с собой поделать. Этан терпеливо расстегнул все пуговицы до талии.
– Мне кажется, я знал, мое подсознание знало, что если я приду сюда сегодня, то не смогу уйти.
– Я хотела, чтобы ты пришел. Я так долго ждала тебя.
– И я. – Пуговки были такими крошечными, его пальцы – такими большими. Ее кожа – такой нежной и теплой. – Скажи мне, если я сделаю что-то, что тебе не понравится.
Звук, слетевший с ее полуоткрытых губ, был похож одновременно и на стон, и на смех.
– Боюсь, что через минуту я не смогу говорить. Я уже не могу дышать. Но я хочу, чтобы ты поцеловал меня.
– Я как раз собирался это сделать. – Его губы, неторопливо пробующие ее вкус, были ласковыми и дразнящими. Он не хотел спешить, хотел продлить эти первые мгновения.
Грейс покачнулась, и он поднял голову, заглянул в ее глаза. Затуманившиеся, зовущие, ждущие.
Этан осторожно спустил платье с ее плеч – загорелых, хрупких, изящных.
Грейс не ожидала от него такой нежности. Ее никогда не касались так, словно она была редким сокровищем. Ее кожа словно плавилась под его губами, кровь густела и замедляла свой бег.