Она замолчала, потому что раньше эта мысль даже не приходила в голову, а теперь стало как-то не по себе.
– Как на что? – спросил Леви.
– Как на зверя в клетке, – сказала Амелия и покачала головой. – Барнум-то был прав.
Леви был потрясён.
– Амелия, вы не животное. Барнум неправ.
– Да я-то знаю, – ответила она. – И дело не в моих обидах. Но он был прав в том, что люди будут воспринимать меня именно так. Вот почему до сих пор не объявились так называемые «набожные кумушки». Они не беспокоятся за нравственность детей, потому что для них я просто дрессированная рыба, которую научили разным фокусам.
Леви нахмурился, явно огорчённый тем, что она наговорила о себе, но решил не продолжать эту тему.
– Я поговорю с Барнумом об охранниках. Они большие специалисты по части мордобоя, но, похоже, не видят опасности прямо под носом. Опишите мне того человека, я завтра останусь на целый день, и, если его увижу, попрошу охрану выпроводить его под каким-нибудь предлогом.
– Может, он завтра не вернется, – предположила Амелия, впрочем, без особой уверенности.
От этого человека так просто не отвяжешься, не уйдёт, пока не попросят. Леви не стал ей возражать.
За ужином Амелия изо всех сил старалась держаться бодрее, но судя по озабоченным взглядам Черити, это ей не удалось. Подождав пока Кэролайн вышла из-за стола, – с появлением Амелии в музее количество посетителей утроилось, и Черити наконец смогла пригласить няньку присматривать за детьми, – она спросила Амелию, что произошло.
– Сегодня в музее появился какой-то подозрительный тип, – осторожно объяснила Амелия.
С одной стороны, ей не хотелось волновать Черити, но с другой, она желала, чтобы Барнум воспринял её опасения всерьёз.
– В каком смысле «подозрительный»? – уточнила Черити.
– Он целый день возвращался, после каждого перерыва, – ответила Амелия.
При этих словах Барнум, штудировавший вечерние газеты в поисках упоминаний о музее, поднял глаза.
– А как он возвращался в зал, через «запасной выход»? Я ведь поставил указатели в музее, чтобы такого не было.
Он имел в виду большие указатели у выхода из нескольких последних залов, на которых было написано: «Сецессия». Барнум знал, что большинству людей это слово было неизвестно, и они могли предположить, что указатели ведут их к другим удивительным экспонатам, и только очутившись на улице, понимали, что новое слово, означает «выход».
Амелия покачала головой.
– Нет, после каждого перерыва он появлялся одним из первых, когда выступление продолжалось, и стоял там всё время до самого закрытия.
– Значит, он каждый раз покупал билет, – сказал Барнум.