– Я знаю, что не всегда был хорошим братом, – продолжал Оливер, и даже на зернистых кадрах с камеры слежения были видны слезы в его глазах. – Или другом, или кем-то другим, в ком ты нуждалась. Но с тех пор, как ты родилась, не было и дня, чтобы я не ценил тебя как сестру.
– Так трогательно, а? – хмыкнул Слэйд, когда Тея покинула комнату.
Он переключился на другую камеру, и они смотрели, как она выходит из особняка.
– Я удивлена, что ты позволил им попрощаться, – прокомментировала Изабель.
Втайне от самой себя она надеялась, что Тея выберется из города прежде, чем он будет разрушен.
Снова переключившись на гостиную, они увидели, как Оливер вытащил телефон и набрал номер. Затем зазвонил телефон Изабель. Взглянув на него, Изабель повернулась к Слэйду.
– Это он.
– Давай узнаем, что может сказать эта крыса.
Изабель переключилась на громкую связь и ответила.
– Это Оливер, – сказал Куин.
– Я как раз думала о тебе, – ответила она. – Твоя сестра очень расстроилась, когда я забрала ее клуб.
– Все кончено, – сказал он, переходя прямо к делу.
Его голос звучал глухо, как будто у него больше не было сил на борьбу.
– Могучий Оливер Куин сдается? – спросила она. – Мне трудно в это поверить.
– Я буду на пирсе. Один.
После этого он отключился.
На экране Оливер подошел к каминной полке и коснулся ее, словно прощаясь. Затем он вышел из особняка, как и Тея.
Изабель повернулась к Слэйду:
– Он сдался. Как трус.
– Нет, – ответил Слэйд. – Принять его капитуляцию было бы слишком легко. Он должен мучиться. Если он действительно сломлен, тогда самое время начать нашу осаду. Готовьтесь, мисс Рошев. Мы нападем сегодня вечером.
20
«Роккаку» – ресторан высшего класса, был одним из тех мест в Старлинг-Сити, которым люди любовались и где выставляли себя напоказ. Он располагался в нескольких кварталах от мэрии, на верхнем этаже самого высокого небоскреба в центре города, что делало его одновременно и метафорической, и буквальной вершиной социальной жизни города. А Себастьян Блад оказался его недавно коронованным правителем. Каждый новый мэр имел обыкновение обедать там в свой первый день на посту, чтобы поприветствовать элиту города.
Себастьян всегда ненавидел этот ритуал. Он был символом того самого зла, которое он надеялся уничтожить в этом городе. Однако, когда он вышел из лифта, тот факт, что все эти люди приветствовали его, странным образом подтверждал все успехи. К тому же, он жалел их, потому что они не подозревали, как близко было их уничтожение.
В этот вечер он, впрочем, будет наслаждаться обедом за их деньги. Это был момент, которым ему хотелось насладиться. Он повернулся к Клинтону Хогу, все еще выступающему в роли его телохранителя.