Иван дернул плечами. Летние ночи почти всегда прохладные. Настолько прохладные, что в тегиляе становится не жарко, а тепло и удобно. Иван глянул вниз. Пес лежал неподвижно у самого выхода, уложив огромную голову на лапы. Он всем своим видом показывал, что вокруг нет ничего, заслуживающего внимания.
— Смотрите, как разгорелась Кровавая, Иван Михалыч, — Богдан показал пальцем на небо.
Умов поднял взгляд. «Да, Кера необычно яркая», — отметил он и кивнул в знак согласия. Рыжая луна резко выделялась на темном небе. Ее свет на миг показался Умову чуть ли не теплым, похожим на огонек костра. В следующую секунду знания Ивана угомонили его ощущения; свет луны не может никого согреть. Еще через секунду ощущения согласились со знаниями — слишком уж ровным было оранжевое сияние. Кера и Селена заливали деревню и поле призрачным светом. Рыжая луна сияла ярко, но соперничать с огромной Селеной не могла. В такую ночь можно было всматриваться, хотя Умов больше полагался на неизменную дудочку.
Он спустился с развалин печки.
— Полезай уже, твоя очередь смотреть, — негромко сказал он.
Иван сел прямо на пол, вытянув ноги и прикрыв глаза.
Время потянулось, как мед. Посматривая на пробник, Умов добросовестно пытался представить — кто и зачем мог прийти из Степи? Поганых вел колдун. Это означало только одно — им надо провести какой-то ритуал на рутенийской земле. Другой причины тащить мага окольными путями Умов придумать не мог. Но на этом ясность заканчивалась, и начинался сплошной туман. Куда они пойдут? Чего они хотят?
Они хотят тайно пройти вглубь страны? Но тогда для чего им надо было вызывать Костлявого и рисковать? Если убийство крестьян еще как-то можно объяснить, то вызов демона ни во что не укладывался. Они должны понимать, что сами накличут демоноборцев себе на голову. Они хотят вызывать нечисть и пугать население? Но тогда зачем они пытаются это делать в приграничном воеводстве, которое кишит войсками? Они знают нечто такое, что неизвестно демоноборцам? Но что поганые могут знать такого, что даже не записано в хрониках?
Получалась странная ситуация. Каждое новое предположение Умова натыкалось на логичное возражение. Всегда находилось то, чего поганым делать ни в коем случае не следовало. Во вражескую глупость Умов не верил: ему очень долго объясняли на конкретных примерах, как опасно считать врага дураком.
И все же — как быть с противоречиями?
Потеплевшая дудочка мигом выдернула его из размышлений.
— Что там? — спросил Иван. — Видишь что-нибудь?
— Никак нет, Иван Михалыч.
Умов уже карабкался на печь. Он заметил, что пес поднял голову и принюхался. Он тоже почуял что-то странное.