Костлявый заверещал; страшно, пронзительно, на одной ноте. Он успел замахнуться громадными когтями, но Умов уже заканчивал новое заклинание. Знакомое покалывание в пальцах, легкий треск — и Костлявый вздрогнул, по его телу пробежала судорога. Чудовище дернулось, вскинуло лапы, но его движения потеряли былую змеиную стремительность. Люди набросились на него снова. Костлявый продолжал верещать, когда пес вцепился в его ногу. Он не замолчал и тогда, когда сразу несколько копий воткнулись в него и свалили тварь на землю. Он затих и перестал вырываться только когда его добили несколькими ударами.
Умов молча снял шапку и вытер пот со лба. Его тряхнула запоздалая дрожь. Костлявый валялся в пяти шагах от волшебника; еще несколько минут назад это израненное тело могло одним движением лапы распахать живот взрослому человеку. Ни одна тварь не прощала ошибок, и каждый раз после охоты Умов задумывался; постоянно не делать ошибок просто невозможно…
— Свет, скорее свет давайте! — Умов вздрогнул, услышав голос Изяслава.
Не ошиблись и не ошиблись, работа не ждет. Повисшие над телом чудовища огни сияли холодным мертвенно-бледным светом. От темной, плотной кожи, похожей на змеиную чешую, исходил тяжелый смрад, в котором чувствовался запах серы. Умов погрузил палец в рану твари и осмотрел кровь на свету. Темно-зеленая.
— Кровь зеленая, серой пахнет, — Умов поднял палец. — Совсем недавний.
— Это видно, — кивнул Изяслав. — Но когда он тут появился? Можно ли найти капище?
— Придется смотреть, — Умов расстелил на землю отрез ткани и начал выкладывать инструменты.
С тушей чудовища пришлось возиться долго. Когда Умов закончил, солнце уже начало садиться. Изяслав не рискнул оставаться в неразведанном лесу ночью, и охотники отступили в деревню, унося с собой голову, когти и лоскут кожи Костлявого. Там они и заночевали, перебросившись лишь парой слов со старостой.
Когда пятерка людей вновь вошла в лес, летнее солнце еще не успело высоко подняться. На опушке Умов на мгновение отметил, что сейчас, в утреннем свете, их окружало сказочно красивое место, а не царство мечущихся теней. Потом, с первым шагом в чащу, это чувство ушло; осталось только незаконченное дело. Люди размеренно шагали, снова вытянувшись в цепочку, продвигаясь к заранее намеченной цели. Но если бы посторонний человек мог сейчас понаблюдать за ними, то он бы уверенно сказал, что эти люди давно вместе. У них не было общей формы или символики. Но общим было выражение их лиц, их манера двигаться, их немногословность. Они шли, почти не разговаривая, и выглядели не просто давно знакомыми людьми и даже не группой первопроходцев, а командой, спаянной жесткой дисциплиной. Было в их облике что-то от хищников; они двигались терпеливо и неумолимо.