Элен покачала головой.
— Господи, ни за что не поверю, что кто-то мог быть влюблен в тетю Матильду! А еще труднее представить ее самое в роли влюбленной.
— И тем не менее она была так сильно влюблена, что, как мне кажется, так и не преодолела своей страсти. По-моему, она до сих пор без ума от Стивена Альбера… Лично я считаю, что главная причина ее ненависти к Фрэнклину вовсе не в том, что он бросил ее. Она знала, что он всегда ненавидел Стивена Альбера, и, я уверен, не смогла простить ему того, что он сделал Стиву.
— А что он ему сделал?
— В сущности, ничего. Это сделал банк уже после того, как Фрэнклин исчез. Но я бы не удивился, узнав, что он все подготовил для этого, прежде чем уехать. Кризис двадцать девятого года здорово потрепал Альбера, как и всех остальных, но все же он ухитрился кое-что спасти и жил на эти средства вплоть до тридцать второго года. Ну а через йекоторое время после исчезновения Фрэнклина банк прижал его к стенке. Говорю тебе, я почти не сомневаюсь, что инициатором этой кампании был мой брат. Он терпеть не мог Альбера. Так или иначе, Альбер пошел на дно, и ему уже-не было суждено всплыть на поверхность. Может быть, и не это его убило, но уж во всяком случае ускорило его смерть. Ну, а Матильда… — Он замолчал. Они были уже почти дома. — Я поеду с тобой сегодня вечером. Буду ждать тебя у «Касл-Гейт» около девяти.
Элен колебалась.
— Дядя Фрэнклин сказал, чтобы я никого с собой не приводила, кроме мистера Перри Мейсона. На этом он особо настаивал.
— Не важно, — сказал Джеральд. — Я все-таки с тобой поеду. — Он внезапно понизил голос: — Говори потише. Здесь Джордж Альбер!
Джордж Альбер спускался по ступенькам. Если он действительно так похож на своего отца, как уверяет дядя Джеральд, подумала Элен, то нет ничего удивительного, что двадцать лет назад Матильда и, наверное, многие другие женщины теряли голову из-за Стивена Альбера.
Впрочем, его поклонницы наверняка принадлежат к тому типу женщин, которые млеют при виде фотографий популярных киноактеров. — В красоте Джорджа было что-то искусственное, театральное, как будто кто-то уверенной рукой прочертил его греческий профиль, нарисовал ровные, прямые брови, придал легкую волнистость блестящим темным волосам.
Но ретушер совершенно не уделил внимания его рту, поэтому губы получились чересчур толстыми, а челюсть — излишне резко выступающей. Подбородок и рот немного портили картину; они придавали лицу выражение грубости, тщеславия и безжалостности, подчас доходящей до жестокости. ^
— Что это за история о взбесившемся котенке? — поинтересовался Джордж.