— Пока я не принесла в него тепло и красоту, — почти проказливо закончила Тиша.
Рашед молча кивнул.
Тиша видела, как он понемногу погружается в тихую радость, которой научился, когда она начала благоустраивать замок. Сейчас, впрочем, она не собиралась позволять ему радоваться.
— Это не наш дом! — прошипела она, и Рашед отпрянул, потрясенный тем, как переменился ее голос. — Что бы я тут ни переделывала — это все равно будет его дом, а мы как были, так и останемся слугами. И своего дома нам не видать.
Рашед молчал долго. Тиша в жизни не помнила настолько долгого молчания. В глазах его больше не было удивления. Он растерялся, и потаенные желания, которые так долго лелеяла в нем Тиша, наконец властно заявили о себе.
— Что ж, по-твоему, мы должны сделать? — спросил он в конце концов.
— Уехать отсюда на юго-запад, к морю, зажить своим домом.
— Ты же знаешь, что это невозможно, — мягко сказал Рашед. — Он всегда будет нашим хозяином.
— До самой своей смерти… истинной смерти.
Вот теперь Рашед совершенно переменился — голос его зазвучал холодно, приглушенно и почти зло.
— Не смей так говорить! — бросил он, стремительно встав, и одарил гневным взглядом Тишу, но в то же время быстро огляделся, словно опасаясь, что в залу вдруг войдет Кориш.
— Отчего бы и нет, если это сущая правда? — отпарировала Тиша. — Ты служишь ему, но я-то вижу, что под маской бесстрастия в тебе таится гнев. Он поднялся к власти только благодаря тебе, твоим деньгам и талантам. И, однако же, он обращается с тобой, да и со всеми нами, точно со своей собственностью. Для него мы вещи, не более, и, пока он существует, нам отсюда не сбежать. — Она соскользнула со скамьи, опустилась на колени и, коснувшись ноги Рашеда, таким же приглушенным голосом проговорила: — Если я не избавлюсь от него, то уж найду способ избавиться от себя самой.
Рашед отстранился, но все так же пристально смотрел на нее сверху вниз.
— А если б его не стало, ты уехала бы со мной?
— Да, и мы бы взяли с собой Крысеныша и Парко. И у нас был бы собственный дом.
Рашед наконец отошел от нее и направился к массивной входной двери. Там он вдруг остановился, обернулся и, стараясь не глядеть на Тишу, сказал:
— Нет. Это невозможно. — Он рывком, обеими руками распахнул дверь. — Больше не смей говорить об этом.
Однако же семя упало на благодатную почву. Перемежая кнут и пряник, Тиша добилась того, что Кориш чаще оставался дома. Порой она льстила ему, и он откровенно упивался ее словами. Порой, когда Рашеда не было рядом, она втихомолку оскорбляла Кориша, ядовито намекая на его низкое происхождение. Совсем одурманенный ею, Кориш сдерживался от ответных оскорблений, отступал и лихорадочно искал все новые способы заслужить ее благосклонность. Теперь он не отдавал ей приказов. В сущности, Кориш стал ее рабом, а Тиша — его хозяйкой. И за это она презирала его еще сильнее.