– Сувенир. На память о сегодняшней вылазке за город.
Минут через сорок таких «сувениров» набралось полтора десятка, причем среди них попадались и раннесоветские монеты, одна даже тридцатых годов.
Мало того, я еще и медаль нашел. Правда, не военную, а, если можно так сказать, гражданскую, с Лениным. Сначала было обрадовался, подумал, что редкая, но после Карл Августович мне объяснил, что ей в свое время только что домашнюю живность не награждали. Их к столетию Ильича наштамповали не меньше, чем в свое время юбилейных же медалей к трехсотлетию дома Романовых.
А потом я нашел клад.
Нет-нет, не тот, что планировалось, но все равно самый настоящий. Я вынул его из-под кустов разросшейся до неприличия смородины, причем пришлось даже немного повредить ее корень, оплетший изрядно проржавевшую плоскую небольшую банку, в которой что-то погромыхивало.
Самое интересное, что я его услышал. Он вещал нечто неразборчивое тихо-тихо, на грани слуха, донеслось до меня это бормотание только тогда, когда я с крышки землю начал стирать. Металлоискатель – и тот отыскал его раньше.
И все же это был клад. Как видно, те дети, которые когда-то зарыли его тут в процессе игры, сказали некие слова, подарившие ему жизнь, если это можно так назвать. Формально-то условия были соблюдены, это было пусть совсем незамысловатое, но сокровище, схороненное от чужих глаз и предназначенное тому, кто его найдет. Они его закопали и, разумеется, про него забыли. Многое ли мы помним из того, что делали в шесть-семь лет? Разумеется, нет. Пошли бывшие детсадовцы в школу, а там другая жизнь, другие заботы, что вспоминать о старой банке с еле различимой и непонятной надписью «Мо…а…ье», зарытой как-то летом? Да и о самом детском саде в целом? Там было детство, а тут – жизнь.
А он так и лежал здесь, под смородиной, всеми забытый, пока я его не отыскал. Кстати, когда я с трудом отковырнул крышку, то на секунду перед моими глазами промелькнула картинка из прошлого, как видно, то единственное, что запомнило это сокровище. Я увидел солнечный день, синее небо и двух дошколят, мальчика и девочку, загорелых, с шелушащимися носами и очень серьезными лицами. Вот ведь. Им сейчас, небось, лет за сорок перевалило. А может, и больше.
Само собой, ничего серьезного в банке не оказалось. Темная от времени горстка мелочи советского периода, большей частью копейки. Маленькие такие, которые и за деньги-то не примешь. Пятак еще туда-сюда, есть ощущение, что это хоть какая, но денежка, а вот копейки…
Ну и ладно. Зато эмоций сколько испытал! И тара под улов появилась.