– Ну, – Антона ощутимо потряхивало, как видно, проснулся в нем азарт, помноженный на жадность, – мы верно приехали? Куда идти?
– Верно, верно, – я огляделся. – О, «ямщики» недавно тут побывали. Вот ведь свиньи какие!
На поляне, которая в прошлый раз была ровная, как стол, красовалось два десятка свежих раскопов.
– Не беси меня, – попросил Виталий. – А то опять получишь по рогам!
– Да не нервничайте вы, – я помассировал запястья. – Лопата-то у вас есть, господа кладоискатели?
Инструмент нашелся, и я, поманив их за собой, направился к деревьям.
– Не вздумай бежать, – за спиной щелкнул затвор пистолета. – Я КМС по стрельбе, Валера, потому точно успею попасть в тебя до того, как ты в лес смоешься.
– Да не побегу, не психуй, – вздохнул я. – Ребята, может, все же заднего дадим? В последний раз советую.
– Ты меня достал! – Виталий крепко саданул мне кулаком в спину так, что я чуть в березу не врезался. – Где копать?
– Почти пришли, – пробормотал я, вертя головой. – Вон там.
– Хранитель! – чуть не оглушил меня знакомый до боли рев, а чуть позже из-под земли взметнулась вверх огромная лошадиная голова. – Вернулся!
– Вернулся, – беззвучно ответил я ей. – Что, все сидишь тут, скучаешь?
Голова раззявила рот, показав мне огромные зубы, а после лязгнула ими, таким образом подтвердив мои слова.
– Чего застыл? – начал выходить из себя и Антон. – Слушай, мое терпение кончается.
– Все еще хочешь на волю? – спросил я у призрачной твари, не обращая внимания на охранника антиквара. – Если да, отдаю тебе этих людей. Забирай, они твои. Ну а клад мой, как договаривались.
Звук, который издала душа клада, описать невозможно. Тут смешались и ржание, и нечеловеческий хохот, и еще что-то, совсем уж непонятное. А следом за этим конская голова, разросшаяся до огромных размеров, нависла над Антоном, раззявила рот и заглотила его целиком.
Зрелище, признаться, было жутковатое. Охранника антиквара словно гвоздем с головы до пят пробило, он вытянулся как струна, застыл, подобно статуе, а после его глаза вдруг заполнились краснотой.
Ну а затем он закричал, тоненько, как ребенок. И такая боль была в этом вопле, такое страдание, что мне его даже жалко стало на мгновение. Что уж говорить про Виталия, который бросился к другу, вопя что-то на ходу.
В этот момент я и шагнул в сторонку, туда, где росла высокая сдвоенная береза. Потом еще дальше, еще, и когда Виталий, поняв, что с Антоном происходит что-то совсем неладное, обернулся с криком:
– Что ты творишь, мразь?! – то меня он уже не увидел.
Собственно, пока он орал, его друг благополучно покинул этот мир, мешком осев на землю.