– Вызвали транспорт. Сейчас отправляем задержанных. В отдельном автобусе вьетнамцев, в двух микроавтобусах цыган. Вместе с группой захвата. На пол голубчиков положим между сиденьями, чтобы на тесноту не жаловались. Нечего на них бензин тратить...
Итоги операции подполковник Елкин доложил полковнику Баранову по телефону. С подробностями. И не забыл красочно, как он умел говорить, обрисовать авторский выстрел Басаргина. Позвонил шефу уже домой, потому что Сергей Иванович не любитель засиживаться в кабинете допоздна – внуки не позволяли. Полковник выслушал молча, минуту думал, потом сказал:
– Если ты надеешься, что я и завтра дам вам всем до обеда отсыпаться, то напрасно. Не могу я весь отдел перевести на ночную смену.
– Понял, товарищ полковник, – Елкин подтянул живот. – Завтра с утра будем, как штык! Я даже клятвенно обещаю не завтракать, чтобы автобус без проблем довез меня до метро. В буфете позавтракаю... – добавил, оправдывая свой утренний героический поступок.
– Скажи, что я сейчас в управление поеду. Хочу посидеть на допросах... – сказал Александр, убирая свой «сотовик» в чехол на поясе.
– Басаргин вот говорит, что он даже ужинать не будет по той же причине. И жену забыть обещает, потому что решил сегодня ночевать в управлении. У него под столом там, наверное, раскладушка есть... А вообще он завтра... – начал говорить подполковник, старательно выделяя интонации сплетника, но нарвался на взгляд капитана и замолчал. – Будем утром, Сергей Иванович, не беспокойтесь...
И убрал свою трубку.
Басаргин сидел уже в «Волге», когда Елкин отдал последние распоряжения относительно задержанных. Машины одна за другой тронулись. «Волга» выезжала последней – подполковнику требовалось немалое время, чтобы успешно сесть в нее и не повредить сиденье.
– Домой звонил? – усевшись и убедившись, что у «Волги» все-таки хватило силы двигателя, чтобы сдвинуть груз с места, спросил подполковник.
– И домой тоже... Предупредил, чтобы не волновалась.
– Да, она после утреннего, надо думать, руки себе обламывает. А у нее руки – рабочий инструмент. Беречь надо! Это тебе моя нотация. На будущее, поскольку ты твердо решил нас покинуть на произвол, не скажу, чтобы совсем уж судьбы-злодейки, но уж киллеров всех мастей – это точно. Решил-таки?