Из огромного особняка не слышалось ни звука. Адвокат завернул на подъездную дорогу, въехал в гараж и поставил машину.
Открылась дверь, и появилась грациозная девушка лет двадцати с каштановыми волосами, теплым взглядом глаз цвета агата, прекрасной фигурой и длинными ногами. Она постаралась улыбнуться.
— Мистер Мейсон? — воскликнула она, увидев, как адвокат выходит из машины.
Мейсон кивнул.
— Вы — Мьюриель Джилман?
— Да.
— А это — мастерская?
— Нет, фотолаборатория моей мачехи.
— Кто ездит на спортивном автомобиле? — поинтересовался Мейсон, показывая на машину, занимающую в гараже центральное место.
— В основном Гламис и я. Иногда Нэнси, моя мачеха. Второй машиной — той, что с двумя дверцами, — мы пользуемся, когда отправляемся куда-то всей семьей.
— Остальные члены семьи встали?
— Они обычно спят до полудня.
— Давайте посмотрим, что тут у вас, — предложил Мейсон.
— Следуйте за мной, пожалуйста, — пригласила Мьюриель. — Я покажу, куда идти.
Мейсон прошел за ней в фотолабораторию, увидел в различных углах очертания увеличительных приборов, раковину, бачок для проявления пленок и несколько ящиков, где хранились негативы и готовые снимки.
— Пожалуйста, подержите дверь в гараж открытой, — попросила Мьюриель, — пока я не доберусь до второй двери. В таком случае нам не придется зажигать свет.
Мейсон остался ждать у входа.
Мьюриель пересекла комнату и распахнула дверь.
— Вот папина мастерская, — сообщила девушка.
Мейсон заглянул внутрь, затем взял Мьюриель за плечи, не позволяя ей войти. Они остались в темной комнате, заглядывая сквозь дверной проем в мастерскую.
Там лежали пилы, стояли токарный и шлифовальный станки и другое оборудование, необходимое для работы по дереву. На стропилах по всей комнате крепились куски различных дорогих пород дерева, расположенные таким образом, чтобы поверхности не соприкасались друг с другом. Еще несколько кусков лежало на верстаке. Пахло кедром, сандаловым деревом и опилками.
Красное пятно выглядело мрачно среди множества стодолларовых купюр, устилавших пол словно ковер.
— Это та салфетка, которой пользовался ваш отец? — уточнил Мейсон.
— Да.
— Вы уверены?
— Ну… пропала салфетка, а это одна из наших салфеток.
Мейсон нагнулся и поднял ее.
— Есть следы яйца, — заметил адвокат.
— Я уверена, что это папина салфетка, мистер Мейсон. Он ел яичницу с домашней колбасой на завтрак.
— Из скольких яиц?
— Из двух.
— Сколько кусков колбасы?
— Два больших.
— Домашняя колбаса?
— Да. Мы ее замораживаем, а потом размораживаем перед тем, как подавать на стол.
— Он еще что-нибудь ел?