Девушка щелкнула выключателем.
— Эй! — крикнула Мейсон. — Я же предупреждал, что надо проявлять осторожность и постараться ни к чему не прикасаться.
— О, я забыла… А как мне достать резинки, не оставив отпечатков пальцев?
— Платком или подолом юбки, — объяснил Мейсон.
Мьюриель приподняла подол и открыла один из ящиков, который оказался разделенным на несколько секций. В каждой лежали резинки разных размеров.
Мейсон достал две штуки кончиком авторучки и кивнул Мьюриель, показывая тем самым, что можно закрыть ящик.
Адвокат надел резинки на пачку купюр.
— Ваша мачеха очень аккуратная, — заметил Мейсон. — В лаборатории идеальный порядок, по сравнению с полным хаосом в мастерской отца.
— Знаю. Что касается своего хобби — здесь Нэнси постоянно следит за порядком, чего нельзя сказать обо всем доме. Она в этой комнате сдувает каждую пылинку, и все вещи лежат на своих местах.
— А ваш отец — полная противоположность?
— Ну, до безукоризненной аккуратности ему далековато, — засмеялась она. — Мастерская напоминает открытый яблочный пирог, начинку для которого резали как попало.
— Понятно. Кстати, у вас есть фотография вашего отца, которую вы могли бы мне дать?
— Ну, у меня в комнате стоит одна в рамке, но…
— Вам нежелательно возвращаться в дом в настоящий момент, — перебил адвокат. — А здесь, случайно, нет?
— О, конечно. Несомненно. У Нэнси тут сотни снимков. Она обожает портреты. Она использует какую-то технику, помогающую нанести на бумагу лишь слабое изображение, потом работает над портретом масляными красками. В результате получается картина, причем практически невозможно определить, что она сделана на основе фотографии.
— Следовательно, где-то здесь есть фотографии вашего отца, — пришел к выводу Мейсон. — Давайте поищем. Только постарайтесь больше не оставлять здесь отпечатков пальцев.
— Мне кажется, они вот в этом ящичке, — сказала Мьюриель. Девушка взяла подол большим и указательным пальцами и потянула ручку на себя. — Да, здесь их даже несколько, — заметила она.
— Возьмем верхнюю, — решил Мейсон. Он достал снимок величиной восемь на десять дюймов. — Это ваш отец?
— Да. Правда, фотография слишком светлая, нет нужной четкости, однако Нэнси предпочитает работать именно так. У нее свой метод.
Мейсон принялся с интересом рассматривать круглое лицо.
— Сколько ему лет?
— Так, надо посчитать. Сорок два, может, сорок три.
— А вашей мачехе?
— Бог ее знает, — засмеялась Мьюриель. — Тридцать с чем-то. Ближе к сорока. Однако она никому не открывает свой истинный возраст, а мы не спрашиваем.
— Сколько лет дочери Нэнси, Гламис?