Утро в тропиках приходит, как и ночь, сразу. Попив чаю, друзья расходятся по своим рабочим местам: Володя в машину, Спартак на камбуз. Среди многочисленных обязанностей юнги есть одна, которая очень не нравится Спартаку, — чистить картошку. Работа эта не тяжелая, хотя начистить надо много — ведро, а то и два, — но, как считает Малявин, не мужская и не матросская, и никакие рассказы кока о том, что с этого начинали все знаменитые флотоводцы, не убеждают юнгу.
Покончив с картошкой, Спартак присоединяется к матросам, работающим на палубе, приводит в порядок вместе с ними большое и сложное боцманское хозяйство. Он трудится наравне со всеми, и когда кто-нибудь, жалеючи, говорит ему с грубоватой лаской: «Ступай, паренек, отдохни. Еще наработаешься!», сердито отвечает: «С какой стати?! Что я, маленький?» Боцман, слыша это, подбивает усищи пальцем кверху и довольно хмыкает. Вслух он своего одобрения никогда не высказывает, а заметив, что мальчишка уже шатается от усталости, поручает ему какое-нибудь легкое занятие, но делает это с таким видом, будто это очень важное и ответственное задание.
Только один вид матросской службы остается пока недоступен юнге — вахта на руле. Часто бывая на мостике, делая там приборку, Спартак с завистью смотрит на своих товарищей, стоящих у штурвала и выполняющих команды капитана и вахтенных штурманов. А ведь и он, Малявин, смог бы так: третий помощник иногда давал ему попрактиковаться. Но этого никто не знал…
Нередко на руле стоял белобрысый Витька Ганин. Он, видимо, догадывался о желании юнги, поэтому каждое появление того на мостике встречал ехидной фразой:
— Что, сменить меня пришел? Давай, а то я уже притомился! — Но тут же как бы спохватывался и притворно сочувствовал: — Ах, да, я забыл! Ты ведь у нас еще малолетка, Малявка…
Спартак стискивал зубы и отворачивался.
Отношения у них с Витькой складывались какие-то непонятные. Там, на берегу, они еще по-детски ссорились-мирились, были, в общем, на равных, Спартак даже считался сильнее, хотя был на год моложе. А здесь, на судне, Ганин сразу же взял по отношению к нему насмешливый покровительственный тон, всячески старался показать свое превосходство. Он то и дело приставал к юнге с дурацкими розыгрышами: посылал в котельную за паром или на камбуз продувать макароны, хотя на такие глупости уже давно не «покупался» ни один новичок на флоте, а особенно мальчишка, выросший у моря. Спартак в ответ на эти издевательские предложения лишь презрительно усмехался и крутил пальцем у виска.