Помню наш первый разговор. Тодд сказал мне со своим густым алабамским акцентом: «Я хочу поехать и получше познакомиться с вами, поэтому я приеду в Боулдер. Давайте договоримся о датах». Я еще не знал, что́ в действительности представляет из себя Тодд Мэй, и решил, что это просто какой-то менеджер NASA, который переводит множество бумаги на свои отчеты. Я подумал что-то вроде: «У нас проблемы на пяти или шести участках проекта, и у меня на самом деле нет времени нянчить этого парня, но он начальник, которого назначило NASA; он уже побывал в Лаборатории прикладной физики (где мы мельком встречались), поэтому я должен выкроить время на его визит в Боулдер». Когда Тодд приехал ко мне, он также посетил находящуюся в Боулдере Ball Aerospace, которая занималась изготовлением обзорной камеры Ralph. Затем Тодд совершил еще четыре или пять поездок одну за другой. Он побывал в Лаборатории прикладной физики, потом у других ключевых участников проекта, полностью погрузившись в «Новые горизонты». И это потребовало у него не так уж много времени — возможно, месяц, — прежде чем он понял, насколько серьезны проблемы в некоторых областях.
Со своей стороны, принимая на себя руководящий пост в экспедиции NASA, Тодд Мэй также ничего не знал ни об Алане Стерне, ни о «Новых горизонтах». Тодд:
Одной из моих первых поездок, связанных с «Новыми горизонтами», был визит в Лабораторию прикладной физики. Там проходила ежемесячная проверка, где я и познакомился с Аланом и Гленом. Я высидел до конца обзора, а потом Алан дал беглое представление о научной стороне экспедиции. Он сделал так, как делал всегда: запустил PowerPoint и показал изображение той марки с Плутоном, на которой было написано: «Еще не исследован». Скажу вам, это проняло меня до глубины души, как он и рассчитывал. Такие проекты просто приводили меня в восторг. Сама мысль о том, чтобы что-то узнать, сделать какое-то открытие или отправиться куда-то, где мы еще не были, — это в моей натуре. Можно сказать, что он поймал меня на это «еще не исследован».
В тот день я увидел таблицу рисков проекта, которую составили ребята из Лаборатории прикладной физики. Там было пять или шесть пунктов, вероятность возникновения которых была достаточно высока и которые могли привести к провалу экспедиции. Я сказал команде: «Ребята, не похоже, что эта траектория приведет вас к успеху».
Примерно неделю спустя мне позвонил Майк Гриффин, который только что принял руководство космическим отделением Лаборатории прикладной физики у Тома Кримигиса. И Майкл начал с того, что сказал мне: