– А ты что, там был? – удивился Сникерс.
– Был, – коротко бросил ворчун и отвернулся.
Разговор затих как-то сам собой. Оно и неудивительно, напряжение витало в воздухе. Напряжение… И еще страх. Я чувствовал, что парни боялись. Боялись предстоящей задачи. Все-таки в мирное пусть и не совсем спокойное время устроить засаду и расстрелять несколько десятков людей. Это вам не мелочь по карманам тырить, тут нужно особый стержень иметь, ну или полное отсутствие инстинкта самосохранения – или как говорили в годы моей юности «быть отмороженным на всю голову». Вот если бы противник напал первым или на худой конец был вооружен до зубов, тогда, конечно, было бы проще. А вот так взять да расстрелять гражданских, едущих в машинах, это не просто, ой, как не просто.
Вечер сменился ночью, небо заволокло тучами, которые в любой момент могли разверзнуться дождем. Между двух машин натянули тент, и часть бойцов расположилась под ним в спальниках. Лично я собирался спать в «ГАЗоне». Отужинав консервами вприкуску с галетами из сухпайков, завалился спать, предварительно обойдя посты и подчиненных – и назначив очередность дежурств.
Проснулся по непонятной мне причине, что-то мешало и не давало спать. Какая-то заноза засела в мозгу и ныла там, мешая сосредоточиться, ощущение открытых нервов на кончиках пальцев, будто бы я упустил очень важную деталь.
– Командир, спишь? – прошептал Сникерс в полуоткрытое окно.
– Нет, что случилось?
– Да, с рацией какая-то хрень творится. На всех волнах и диапазонах белый шум. Сука, такого не может быть.
– «Короткие» проверял? – заинтересованно спросил я.
– Ага, – кивнул головой Сникерс, продемонстрировав мне свой «Кенвуд». – Везде одинаково. Даже автомобильная магнитола не передает радиостанций.
– А с мобилами такое же кино?
– Да. Че за фигня?
– Не знаю, но это неспроста. Буди всех!
Знаете, когда пропадает радиосвязь? Перед началом боевых действий. В современной войне отсутствие радиосвязи приносит больше вреда, чем артиллерийский обстрел. А все из-за того, что командиры низшего звена не знают, что им делать, теряется управление войсками, возникает паника и страх. На Донбассе я такое встречал не раз и не два. Когда зимой пятнадцатого года зажали укров в Дебальцевском котле, как раз «глушилки» радиосвязи и добили противника, вынудив сдаться, хотя у них был очень приличный запас оружия, боеприпасов и продовольствия. Вполне могли себе воевать в полной блокаде пару недель.
Под ногами земля тихонько завибрировала, совсем чуть-чуть, как при землетрясении в 2–3 балла. Я лег на землю и, приникнув к ней щекой, вслушался. Толчки где-то далеко. Землетрясение? Вполне возможно. А еще, может быть, бомбардировка или наземные взрывы. Ну, что? Началось?