— О чём вы вообще говорите?! — слегка покраснев, прошипела учёная, готовая за такие предположения просто убить гостью, и уже тише добавила: — С чего вы взяли, что Елизавета — мать Антона, а Слава — его сын?!
— С чего я взяла? — фыркнула Бажова. — Ну точно не сама придумала и не на потолке нашла. У меня есть его характеристика, присланная из Совета нашего клана, этого вполне достаточно. И то, что я вижу, полностью укладывается в приведённые в ней факты!
— Могу я? — поинтересовалась Ольга Васильевна, продолжая хмуро разглядывать собеседницу и протягивая руку.
— Вообще-то это дела клана, и вас, милочка, они не касаются…
— Вообще-то вы сейчас находитесь на территории Московского Полиса и обязаны подчиняться нашим законам. Я официальный опекун мальчика вплоть до его чародейского выпуска из Академии, а соответственно его текущему статусу являюсь утверждённым Советом Московских Кланов регентом Бажовых. И поклялась действовать исключительно в интересах Антона, — жёстко отрубила Ланская. — Надеюсь, вы будете столь же сговорчивы, как ваши коллеги из Новгорода. А теперь… мне повторить свою просьбу?
— Х-ам… — женщина нехотя открыла закреплённый на поясе небольшой подсумок для бумаг и документов и, вытащив несколько аккуратно сложенных листков, передала их учёной.
В общем-то, Марфа, конечно, могла и послать эту Кня’жину на мужской детородный орган со всеми её претензиями, не взирая ни на какой статус в этом Полисе. Да, «регент клана» было вполне официальным статусом, пусть изредка, но присваиваемым Главе другого клана, если вследствие военных действий или какого-то внутреннего конфликта в роду у союзников не осталось ни одного взрослого чародея, способного взять на себя заботу о детях и подростках. Однако в случае Антона ситуация была вовсе не так однозначна, ведь одно только присутствие здесь самой одноглазой Охотницы, по идее, полностью аннулировало какую-либо потребность в содействии со стороны Ланских.
И всё же с ходу конфликтовать с аборигенами Бажовой не хотелось, да и в той части документа, которую женщина только что передала хозяйке коттеджа, не содержалось никакой секретной информации. Только собранная биография и зафиксированные сомнительные подвиги одного очень испорченного подростка. Всё остальное — самое важное — Марфа демонстрировать естественно не стала, зато с каким-то внутренним садистским удовлетворением наблюдала, как темнеет лицо Кня’жины по мере прочтения каждой страницы.
Ольга же впала в ступор от содержимого переданных ей документов. Если им верить, именно Елизавета была необученной на чародейку родительницей Антона, и в первый раз в половую связь с ней он вступил в возрасте примерно шести лет, фактически изнасиловав. Парень якобы с детства состоял в самых худших московских бандах. Занимался убийствами, работорговлей, проституцией, в том числе торговал собственным телом в грязных кабаках первого уровня, где заработал кличку «Сладкая попка». Чем, собственно, промышляет до сих пор, совершенно не интересуясь развитием своих чародейских навыков. Попутно совмещая свои гомосексуальные наклонности с порочной страстью к собственной матери, от которой нынче имеет четырёх детей.