Ещё рассказал о смерти вора по кличке Васька Бриллиант, который сейчас в соседней колонии. Да вы должны о нём знать… — Майор кивнул, продолжая что-то записывать в блокнот, — его вывезли из ИТК- 25 из-за массовых беспорядков сразу в Соликамск, где он и умер. Вот я и посоветовал повлиять на него, чтобы не допустить этих беспорядков. Да, и в камере и в палате я говорил о смерти Брежнева.
— Вот это зря.
— В камере как-то само вырвалось, когда узнал какая дата, а в палате надо было подкрепить легенду о своих предсказательских возможностях.
— Зря конечно, — повторил Верещагин, — но думаю — не смертельно. Поговорят немного зеки, да забудется. Боголепову много наговорил.
— Так ведь, товарищ майор, я думаю, что аварию на четвёртом энергоблоке Чернобыльской атомной электростанции уже точно не допустят, кто бы ни был у власти. Вы даже не представляете себе, какой получился масштаб радиоактивного загрязнения территорий Украины и Белоруссии, Брянской области, сколько людей вывезли оттуда, вынудив бросить всё, что наживали годами, сколько умерло. Какие это расходы для государства. Нет, теперь это не допустят. А то, что я ещё говорил Боголепову, касалось гибели его сына, которую теперь он точно не допустит и бытовые подробности из жизни в будущем. Доживёт — сам увидит. Так что, я думаю, тут тоже ничего страшного.
— То что ты думаешь, и даже что я думаю, — это ещё не всё. Главное, что подумают там, — майор указал авторучкой на потолок.
Вадим проследил за указанным направлением, и, не отрывая взгляда от потолка, заметил:
— А там и не обязательно рассказывать все детали. Тем более, что я постараюсь их загрузить такими подробностями из новейшей истории СССР, что забегаются проверять и исправлять.
— Я бы не советовал тебе говорить с таким пренебрежением о нашем руководстве.
— Знаете, во время эпохи перестройки и гласности, которую я пережил вместе со всем народом, вылезло наружу столько грязи из жизни кремлёвских небожителей и другой номенклатуры, что уважение как-то подрастерялось. И наоборот, усилилось уважение к таким личностям как Сталин и Берия при всех их недостатках. Единственный из этой обоймы, кого я уважал и уважаю — товарищ Андропов, дай Бог ему здоровья.
Раздавшийся осторожный стук в дверь заставил обоих замолчать.
— Разрешите? — В кабинет после полученного разрешения вошёл довольно-таки упитанный зек с большим свёртком из мешковины в руках, — вот, всё как было приказано — одежда для Бурого. Можешь примерить, Валера.
Вадим с удивлением рассматривал выкладываемые на стол куртку, брюки, бушлат и другую одежду чёрного цвета, тоже зековскую, но не полосатую. На его недоумённый взгляд, майор пояснил: