«Кто-то на парашу пошёл, поссать, — догадался Вадим. — Интересно, а какое место во внутрикамерной иерархии занимает этот Валера, в тело которого я вселился?» Насколько Вадим разбирался в этом вопросе, на верхнем ярусе в камере располагались те, кто поавторитетнее, на нижнем — мужики попроще, под нарами, понятно, — «петухи», если такие вообще есть в камере. А может тут вся «хата» петушиная?
От этой мысли Вадима передёрнуло. Хотя с такой богатырской фигурой, как у Валеры, в петухи попасть маловероятно. За редкими исключениями… Дальше. С краю у стены обычно располагались главные люди в камере. Это мог быть бригадир, если здесь действует принцип бригада — камера, как было когда-то в ИТК — 22 позже объединённой с ИТК — 14, где Вадим проработал до пенсии. Или это мог быть криминальный авторитет камерного или более крупного масштаба. Рядом обычно располагались ближайшие друзья. Таким образом, подвёл итог своим размышлениям, Валера тут в камере на главных ролях, — если не самый крутой, то где-то рядом.
— Открытая зона, выходим строиться на завтрак! — Продребезжал динамик на стене.
«До чего же всё знакомо», — подумалось Вадиму.
Между тем сонная камера начинала оживать. То один, то другой сокамерник зевая и почёсываясь, выбирались из под одеял и направлялись к перегородке у противоположной стены, где по всей видимости находилась «параша». Рядом с перегородкой на стене висел рукомойник, но к нему из всех подошёл только один худощавый зек. Он долго мыл руки, тщательно намыливая их куском хозяйственного мыла, лежавшего рядом на полочке.
— Чё, Шплинт, опять всю ночь Дуньку Кулакову гонял? Грехи отмываешь? — Съехидничал чей то негромкий голос с нижнего яруса нар.
— По себе судишь, Карзубый, — вяло вполголоса огрызнулся Шплинт, вытирая руки полотенцем.
— А чё, я иногда за ночь два раза успеваю, — довольно хохотнул тот же голос невидимого Карзубого.
— А сегодня сколько успел? — Шплинт уселся на лавку возле стола и начал сворачивать самокрутку.
— Сегодня спал без задних ног. Весь день на эстакаде корячился. Сцепы шли один за другим. Шпана с кем то увязал… И древесина то хорошая.
— Можно подумать, ты один у нас баланы катаешь, а остальные смотрят, — процедил Шплинт, блаженно затягиваясь дымом. Камеру наполнил густой запах махорки.
— Да нет, все пахали, — стушевался его собеседник. — Бугор у нас молодец, умеет договариваться, весь хороший лес вчера к нам попал. Две нормы дали. Что будем делать, когда Шпана откинется…
За дверью послышался грохочущий звук, как будто кто то катался на самокате. В дверь что то стукнуло, в круглом отверстии посреди двери мелькнул чей то глаз, и послышался громкий шёпот: