Освальд Хайд быстро повел Хэла сквозь толпу – каждая из групп мгновенно расступалась при его приближении. Когда Хайд представлял Хэла кому-нибудь, на него смотрели очень внимательно, отмечая, что перед ними наверняка важная персона, раз уж он протеже самого канцлера.
Хэл заметил, что Хайд постепенно подводит его к красивой двери в конце галереи; в итоге они оказались первыми, с кем должен был встретиться тот, кто выйдет из этой двери.
Хайд наклонился поближе к Хэлу и тихо сказал:
– Его величество вчера подписал ваш патент.
Он достал из рукава камзола свернутый в трубку пергамент. Он был перевязан красной лентой и запечатан воском, на котором красовался оттиск Большой печати Англии с надписью: «Honi soit qui mal y pense»[2].
– Берегите его как зеницу ока.
Он вложил пергамент в ладонь Хэла.
– Не беспокойтесь, – заверил его Хэл.
Этот кусочек пергамента стоил целого состояния, да еще и пэрства.
В это мгновение все вокруг задвигались, негромко загудели голоса вдоль всей галереи – дверь резко распахнулась. Вильгельм Третий, король Англии и правитель Нидерландов, на своих маленьких ногах шагнул через порог. На нем были туфли, расшитые морским жемчугом и золотой витой нитью. Все в галерее разом согнулись в поклоне.
Конечно, Хэл знал об уродстве короля, но реальная картина повергла его в шок. Король Англии был ненамного выше Дориана, а его спина выпирала горбом, так что алая с синим мантия ордена Подвязки вздымалась над его маленькой птичьей головой, а массивная золотая цепь ордена, казалось, просто придавливает его к полу.
Рядом с ним его супруга, королева Мария, выглядела настоящей великаншей, хотя она была всего лишь стройной девушкой двадцати с небольшим лет.
Король сразу увидел Хайда и кивком подозвал его к себе.
Хайд низко склонился перед королем, подметая пол шляпой. Хэл, стоя на два шага позади, последовал его примеру. Король посмотрел на него через спину Хайда.
– Можете представить вашего друга, – сказал он с сильным голландским акцентом.
Голос у него оказался низким, сильным, совершенно не подходящим к столь детским формам.
– Ваше величество, представляю вам сэра Генри Кортни.
– Ах да. Мореход, – сказал король и протянул Хэлу руку для поцелуя.
У Вильгельма был длинный клювовидный нос, но широко расставленные глаза светились умом.
Хэл изумился тому, что его так сразу узнали, но сказал на хорошем голландском:
– Позвольте заверить ваше величество в моей искренней преданности.
Король бросил на него острый взгляд и ответил на том же языке:
– Где вы научились так хорошо говорить?
– Я провел несколько лет на мысе Доброй Надежды, ваше величество, – пояснил Хэл.