– Зашибись! – кричит Денни Маккензи на канале связи с центром управления.
Экипаж корабля принимает решение. Включаются маневровые, он поднимается, затем просыпается главный двигатель, и через несколько секунд «Орел» превращается в созвездие в небе. Повсюду на Болоте Гниения корабли ВТО поднимаются над зеркальной решеткой на ножах голубого пламени.
Зеркала сияют, и под ними не шевелятся ни люди, ни машины.
– Представительский модуль! – кричит Финн Уорн. – Они его оставили! Там весь совет директоров «Тайяна»!
– В самом деле, – говорит Денни Маккензи. – В самом деле.
И будто каждый мозг и каждый ИИ на поле боя приходит к одному решению в один миг: охватившие их оцепенение и паралич проходят без следа. Уши, боты, инженеры, роверы мчатся прочь, словно обезумев. Боевые машины кувыркаются в воздухе, как герои легенд о мастерах меча. Из-под колес роверов вырываются гейзеры темной пыли. Денни видит, как автоматы гибнут под этими колесами, видит, как отчаянный уши пытается спастись, но ему это не удается. Тело взмывает над ровером и врезается в расплавленное сердце одного из зеркальных орудий Хэдли. Отступление, нацеленное на защиту совета директоров, превращается в беспорядочное бегство.
– Уберите от них жар, – говорит Денни. Внезапная темнота, наступившая в момент, когда зеркала отворачиваются от солнца, настолько густая, что почти осязаема. – Хладнокровные головы принимают более разумные решения. Дайте мне канал связи с «Тайяном», пожалуйста.
– Ты в эфире, Денни.
Рубаки приходят в себя после битвы. Восемнадцать. Восемнадцать из тридцати, что в шлюзе номер четыре ревели, выражая свою преданность. Они образуют неровный строй: скафандры поцарапаны и изрезаны, антенны обрублены, лицевые щитки в трещинах, прорехи наскоро заделаны серым аварийным герметиком. Соня Нгата упирается прикладом гауссовой винтовки в реголит. Финн Уорн стоит за плечом Денни.
– «Тайян», – говорит Денни Макензи: он вещает не только в адрес совета директоров и армии противника, но и для своих джакару, центра управления, всего Хэдли. – А теперь я готов принять вашу капитуляцию.
– Она все время так ходит? – спрашивает Видья Рао.
Луна сидит в конце стола, сложив руки на стекле и опустив на них подбородок. Ее живой глаз таращится на экономиста. Ее мертвый глаз непостижим.
– Все время, – подтверждает Ариэль.
– Это тату, – заявляет Луна.
– Вот уж нет, – говорит Ариэль.
– Возьму и сделаю тату, – продолжает девочка со сталью в голосе.
– Не сделаешь, – возражает Ариэль, но в своей победе адвокатесса не уверена.