– Доктор Накамура велела тебе отдыхать. У тебя слабые кости.
– Мои кости – это мои кости.
Речная тропа – серия зигзагов вдоль крутого западного берега. Шины поднимают тяжелую ароматную пыль. Она быстро оседает. Лунная пыль падает медленно, блистая: сияние и лунные радуги. Марина вспоминает, как пылевые шлейфы поднимались от колес лунных байков, ее и Карлиньоса, во время их безумной и чудесной поездки ради того, чтобы «Корта Элиу» смогла заявить права на Море Змеи. Их следы можно разглядеть из космоса. Телескоп на заднем крыльце мог бы их разыскать – два маленьких шрама на верхней части плеча полной Луны.
Кесси катит пикап по едва заметной тропе: следы шин в пересохших лужах, сломанные ветки, примятая трава. Марина чувствует каждый камень и колею. Кесси паркует пикап на почтительном расстоянии от дерева с гнездом. Гнездо огромное, словно вторая крона умирающей сосны. Некоторые из действительно старых гнезд весят до тонны. Высохшая трава внизу в пятнах помета. Река прибавляет новые слова к голосам камней и гравия.
– В самом деле, чего ты хочешь? – спрашивает Марина.
– Ты собираешься вернуться? И не отрицай: мама мне все рассказала.
Марина ерзает на потертом сиденье. Она теперь нигде не чувствует себя комфортно. Нигде в целом мире. Журчание воды, оседающая дорожная пыль, высокое чистое небо и орел, выписывающий круги где-то над ними, – все кажется тонким и прозрачным. Цвета слишком яркие, и со светом перебор. Вокруг сплошная ложь. Дерево плоское, нематериальное, нарисованное на пленке. Стоит протянуть руку к той горе – и пальцы пройдут сквозь нее. Луна уродлива и жестока, ничего не прощает, но Марина только там почувствовала себя живой.
– Это изменило меня, Кесс. Не только физически. Луна знает тысячу способов убить тебя. Я видела жуткие вещи. Как умирают люди – ужасно, глупо и бессмысленно. Луна ничего не прощает, но, Кесс, – там жизнь бьет ключом, и только там она драгоценна. Они знают, как надо жить. Здешние дети, когда им исполняется семнадцать-восемнадцать, получают права, напиваются и устраивают вечеринку. А там – пробегают с голым задом десять метров в полном вакууме. И каждую секунду этой пробежки проживают по-настоящему.
– Если ты вернешься…
– Я никогда не смогу оттуда уйти.
Бормочет река, пощелкивают и поскрипывают на ветру веточки в ткани орлиного гнезда.
– Ты сможешь вернуться? – Кесси на нее не смотрит. Две женщины сидят на соседних креслах в кабине пикапа, но разделяют их вселенные. – Ты говорила, во время взлета в шаттле казалось, будто превращаешься в свинец и вот-вот умрешь. Повторить такое…