– Какие-то проблемы? – спрашивает Кесси. В доме Кальцаге к полицейским всегда относились враждебно.
Офицер Долорес переминается с ноги на ногу с неловким, но целеустремленным видом, будто ищет предлог поиграть в копа.
– Обычная проверка.
– Вы проверяете всех, кто прибыл с Луны? – Марина въезжает в гостиную. Оушен стоит у нее за правым плечом, как телохранительница, Уивир – за левым.
– Просто хотели убедиться, что у вас все в порядке, – говорит офицер Кайл.
– А почему бы и нет?
– Вы недавно вернулись из враждебной страны, – говорит офицер Долорес. – И работали в одной из ведущих корпораций, были личным ассистентом видного члена одного из главных семейств.
– Полицейское управление Порт-Анджелеса чертовски много знает про меня, – говорит Марина.
– Она не террористка! – ляпает Оушен. Воздух в комнате застывает. Дело может быстро принять дурной оборот.
– Уверена, офицеры просто хотели убедиться, что у людей не возникли какие-нибудь дурацкие идеи по поводу Марины, – говорит Кесси. – Фальшивые новости летают по всему миру, пока правда зашнуровывает ботинки.
– Именно так, мэм, – говорит офицер Долорес.
Марина ждет, когда раздастся хруст гравия под колесами патрульной машины, а потом говорит:
– Им велели приглядывать за мной.
– Они действительно думают, что ты террористка! – восклицает Оушен.
– А вот я думаю, что ты настоящая дура, Оушен Паз Кальцаге, – шипит Кесси. – Такие вещи нельзя говорить в лицо копам.
– Все в порядке, – говорит Марина. – Пойдем, поможешь мне с физиотерапией.
Но порядка нет и в помине. Воздух кажется грязным, у воды испорченный привкус. В каждом затянутом паутиной углу – чьи-то уши и глаза. Дом захвачен, она под наблюдением.
– Кто бы мог подумать, – говорит Марина и с трудом, превозмогая боль, встает к ходункам, – что я могла когда-то без особого труда пробежать двадцать километров.
– Пробежать? – Для Оушен слово «упражнение» значит что-то вроде перекатывания с одной стороны дивана на другую. Марина делает судорожный шаг. Еще один. И еще. Оушен следует за ней, готовая поймать тетушку, если та споткнется.
– Все дело в том парне, – говорит Марина. – О, он был просто отпад. А как иначе? Иначе я не побежала бы. Это было что-то вроде ритуала. Религия такая. С краской для тела и крошечными одежками.
– Марина! – ахает Оушен.
– Я собиралась рассказать тебе про секс…
– Нет-нет-нет! – вопит Оушен, зажимая ладонями уши. – Марина. Если я спрошу, обещаешь меня не закладывать?
– Не могу обещать. Спрашивай.
Пять шагов до конца коридора, повернуться – и назад.
– Это правда, что там, на Луне, никого не волнует, натурал ты, гей или би?