– Затем, – объяснил Рейс, – что у нее была свидетельница – Рут Лессинг.
Энтони, чуть склонив голову, обдумал этот ответ. Потом кивнул.
– Принимается, – сказал он. – Едем дальше. Почему вы ее вообще заподозрили?
– Мотив, – произнес Рейс. – Розмари оставили громадное состояние, а Айрис не получила ничего. Вполне возможно, многие годы она жила с ощущением несправедливости. При этом знала: если Розмари умрет бездетной, все деньги достанутся ей. И вот подходящий момент: у Розмари депрессия, она несчастна и опечалена, измотана гриппом – и версия о самоубийстве принимается безо всяких возражений.
– Правильно! – вскричал Энтони. – Давайте сделаем из девочки монстра!
– Не монстра, – возразил Рейс. – Но для моих подозрений была еще одна причина, и вам она покажется притянутой за уши – Виктор Дрейк.
– Виктор Дрейк? – Энтони внимательно посмотрел на Рейса.
– Дурная наследственность. Я не зря провел задушевную беседу с Лусиллой Дрейк. И о семье Марль мне известно все. Виктор Дрейк – не столько слабак, сколько очевидный злодей. Его матушка не блещет умом, не способна сосредоточиться. Гектор Марль – человек без стержня, жертва пороков, алкоголик. Розмари – подвижная психика. Вся история семьи – слабость, порок, отсутствие стержня. Это серьезные предпосылки.
Энтони зажег сигарету. Руки его дрожали.
– Вам не кажется, что здоровый цветок может вырасти и на каменистой, неплодородной почве?
– Конечно, может. Но назвать Айрис Марль здоровым цветком я не готов.
– Мое мнение не в счет, – с расстановкой произнес Энтони, – потому что я в нее влюблен. Джордж показал ей эти письма, она запаниковала и решила отправить его на тот свет? Так вы это видите?
– Именно. В ее случае состояние паники вполне объяснимо.
– Как она подсыпала яд в бокал шампанского?
– Это, скажу честно, мне неизвестно.
– Слава богу, хоть что-то вам неизвестно. – Энтони взялся за спинку стула, качнул его назад, потом вперед; глаза его горели опасной злобой. – Как у вас хватило смелости сказать об этом мне?
– Хватило, – спокойно ответил Рейс. – Я решил, что скрывать свои мысли не должен.
Кемп, храня молчание, с интересом наблюдал за этим диалогом и отстраненно помешивал ложечкой чай.
– Замечательно, – Энтони выпрямился на стуле. – Правила игры поменялись. Мы больше не сидим за дружеским столом, попивая мерзкие напитки и жонглируя умозрительными теориями. Это дело нужно раскрыть. Мы должны преодолеть все узкие места и добраться до истины. Эта работа выпала на мою долю, и я постараюсь с ней справиться. Нам надо постичь то, чего мы еще не знаем, – и тогда мозаика сложится в общую картинку… Зайдем с другой стороны. Кто знал, что Розмари убили? Кто написал об этом Джорджу? С какой целью?.. Теперь сами убийства. Первое пока оставим в покое. Дело было давно, мы толком не знаем, что именно там произошло. Но второе убийство случилось у меня на глазах. Я все видел. И должен знать, как это случилось. Подсыпать цианид в бокал Джорджу удобнее всего во время кабаре, но этого не было – сразу после кабаре он выпил из своего бокала. Это точно. Потом никто ему в бокал ничего не подсыпа́л. Никто не прикасался к его бокалу, но когда он выпил в следующий раз, там был цианид. Получается, что отравить его просто не могли – и все же отравили! Цианид в его бокале был – но положить его туда никто не мог. Я понятно говорю?