– Вы, похоже, забыли, что жить мне осталось максимум полгода, – сухо напомнил Косден.
– Время, как и все остальное, – понятие относительное, – возразил мистер Саттерсвейт. – Эти шесть месяцев могут оказаться в вашей жизни самыми долгими и насыщенными.
Но и это замечание умудренного жизненным опытом старика молодого человека не убедило.
– Я знаю, что вы, окажись в моем положении, задумали бы то же самое.
Мистер Саттерсвейт покачал головой:
– Нет, никогда. Во-первых, не хватило бы мужества. Чтобы решиться на самоубийство, нужно иметь огромную силу воли и мужество. У меня же нет ни того, ни другого. А во-вторых…
– Ну, продолжайте же!
– Во-вторых, мне всегда хотелось знать, что будет завтра.
Энтони Косден рассмеялся и вскочил со скамьи:
– Спасибо вам, сэр. Спасибо за наш разговор. Я много чего вам наговорил. Прошу, забудьте.
– А завтра, когда станет известно о вашей гибели, я тоже должен молчать? И полиции о том, что это было самоубийство, не говорить?
– Как хотите. Вы наконец-то поняли, что вам меня не переубедить. Я очень рад.
– Молодой человек, я не собираюсь держать вас за руку и ждать, когда вы передумаете, – мягко произнес мистер Саттерсвейт. – Рано или поздно вы все равно решитесь. Но могу заверить, что сегодня вы не погибнете. Вы же не хотите, чтобы меня потом обвинили в убийстве. Ведь все будут считать, что с обрыва столкнул вас я.
– Да, вы правы, – согласился мужчина. – А вы что, здесь остаетесь?
– Ну конечно! – воскликнул мистер Саттерсвейт.
Энтони Косден рассмеялся:
– Ну что же, придется повременить. Ничего не остается, как идти в отель. Так что мы с вами, я думаю, еще увидимся.
Мистер Саттерсвейт остался один. Он долго смотрел на море, а потом вдруг тихо произнес:
– А что дальше? Интересно, что будет с ним?
Он поднялся и подошел к самому краю обрыва. Внизу, под его ногами, плескались волны. Вскоре ему надоело на них смотреть, и он, развернувшись, медленно побрел в сад. Проходя мимо старой виллы, мистер Саттерсвейт невольно бросил взгляд на ее закрытую ставнями дверь и подумал: «Так кто же все-таки жил здесь?» Не в силах сдержать себя, он поднялся по разрушившимся от времени ступенькам крыльца и, взявшись рукой за ставни, легонько потянул их на себя…
Каково же было изумление мистера Саттерсвейта, когда при его легком усилии ставни приоткрылись. Он постоял немного, потом резко распахнул их и тут же с возгласом удивления отпрянул назад – за стеклянной двустворчатой дверью стояла женщина и в упор смотрела на него. На ней было черное платье, а на голове – черная кружевная мантилья.