Ночной гость от души рассмеялся. Его жуткий смех прокатился эхом по квартире, и Тимуру стало не по себе. Парень был напуган и совершенно не понимал, как себя вести в сложившейся ситуации. Напряжение Тимура было так велико, что оно не осталось незамеченным великаном.
— Да расслабься ты, — дружеским тоном сказал гость и хлопнул парня по плечу, — я здесь, чтобы поговорить, да и только. Разговор будет происходить по следующему плану: сначала ты мне расскажешь про ситуацию, которая сложилась у вас с кочегаром, потом я выскажу тебе своё мнение по этому поводу, ну и в конце нашей беседы тебе
будет предложен выбор, который ты должен будешь сделать сам.
Тимур не совсем понимал, что здесь вообще происходит, и откуда этот человек знает про кочегара.
— А откуда вы знаете… — Тимур не успел закончить вопрос.
— Давай начнём по порядку, — перебил его ночной гость. — Расскажи мне о кочегаре. Что он от тебя потребовал? Почему выгнал на ночь глядя, так и не разрешив тебе переночевать в кочегарке?
Ответы на все эти вопросы были заранее известны этому человеку огромных размеров, но Тимур этого не знал и старался объяснить, что же случилось тем вечером в кочегарке.
— Ну мы беседовали с ним, — неуверенно начал Тимур, — точнее, я ему рассказывал, а он всё время смотрел в одну точку. Временами казалось, что кочегар находится в трансе или умеет спать с открытыми глазами, потому что он даже не моргал во время моих россказней. Всё было хорошо до тех пор, пока я не задал ему несколько простых, можно сказать, стандартных вопросов для поддержания разговора, так сказать, хотел передать слово ему. Но вместо ответа я почувствовал, что кочегар очень напрягся и начал нести какую-то ересь. Про то, что я слаб, что я не вызываю у него уважения, хотя я совсем не понял, к чему это было сказано. Потом он начал втирать мне про какие-то
прогулки под луной и радость отцовства. Я был полностью сбит с толку. Вместо обычных ответов, типа, живу там-то, родители мои там-то, а девушка учится в институте, например, он мне нагородил целую груду какого-то философского хлама, а потом выставил меня за дверь и сказал, что очень надеется, что мы больше никогда не увидимся, или что-то в этом роде.
— И всё?
— Нет. Ещё он выдвинул какое-то, на мой взгляд, странное условие.
— Какое?
— Что он ответит на все мои вопросы только тогда, когда я заберу то, что по праву принадлежит мне, и что я должен поставить обидчика на место.
— И что ты собираешься предпринять по этому поводу? — спросил человек в дорогом костюме мягким тоном психоаналитика.