А теперь еще раз посмотрите на Сибирь и тайгу Сибирскую. С Китаем сейчас заключаются арендные контракты на лесоучастки на 49 лет. На очень большие участки, и на госуровне. Китайские капиталы участвуют в очень крупных проектах по строительству в Сибири предприятий. Целлюлозно — бумажных и т. д. Проекты только, почему то, не продуманные. Убыточные. Даже и в регионе то под них и объемов сырья не имеется. Зато, на перспективу сотрудничества, строятся новые транспортные артерии, соединяющие Китай и наши территории. А теперь оцените такие действия не на перспективу даже 20, а на перспективу 50 лет ускоряющегося технологического развития. Уже не кажется настолько не продуманным, скорее, наоборот.
Вернемся к сегодняшней ситуации. Если копнуть чуть глубже, Китайские капиталы в лесе из Сибирской тайги не так уж и заинтересованы. Точнее, Русская Тайга не является для них единственным и безальтернативным источником древесины. На таких же, бросовых, условиях они берут древесину и в странах Африки. Почему бы и нет, если жители Африки так с ними себя вести позволяют? Есть устоявшийся термин «банановая республика». С вполне конкретным значением. Сибирь для международных, в первую очередь Китайских, капиталов сегодня — такая вот «лесная республика». По полной аналогии с понятием «банановой». Да, мы включены в мировой рынок. Да, мировой свободный рынок необходим. Необходим и нам. Вопрос в том, в каком качестве и на каких условиях участвовать в этом «свободном рынке». Древесина перерабатывается. Получаются какие-то конечные продукты переработки, которые и продаются в итоге. Когда, вырубая Русскую Тайгу у себя масштабно, мы получаем какие-нибудь 10%, от силы, от цены конечного продукта, это что? Это «банановая лесная республика».
При чем, это не единственная возможность «международного сотрудничества». Тот же Китайский бизнес так же покупает древесину и у Новой Зеландии. Только на четко регламентированных условиях, и за нормальные деньги. А по-другому нельзя, власти Новой Зеландии не позволяют.
Бизнес интересуется прибылью. В том числе и наш, российский. Крупный бизнес, бывший даже изначально российским, становится наднациональным. Понятия «устойчивого развития территорий» ему неведомы. Региональные администрации, зачастую, планировать на срок, больше властных полномочий своих, на каких-нибудь пять лет, и не пытаются. Вяло кивают: «А вот, проблемы нам достались от предшественников еще.» И проблемы только накапливаются. Федеральная власть стратегические задачи ставить пытается. Медленно. С «моральным устареванием». Натыкаясь на сопротивление региональных элит, отстаивающих местнические интересы.