Не без улыбки, Шелобей заметил, как Толя вытащил палец из кармана и нарисовал на капоте машины значок анархии.
Ночь уже набросила своё эфемерное покрывало на Перово, когда они подошли к метро. Высился безликий дом с промазавшей надписью: «Новогиреево» — и красная буковка «М» реяла над спуском к станции.
Невдалеке от гранитных боков перехода стояла женщина в розовом пуховике, с белой лошадью (она была уютно покрыта зелёной попоной), и завывала — в тон ветру:
— Люди добрые! Помогите на корм! Сколь не жалко!
Шелобей уже спускался по ступенькам, когда заметил, что Дёрнова нет рядом. Он обернулся — и увидел: Дёрнов взбирается на коня.
— Толя, блин! — Шелобей побежал вверх по ступенькам.
Женщина успокаивающими пассами дала понять Шелобею, что всё нормально, а всё же — цепко держалась за удила. С грацией королевича, Толя расхаживал неспешным аллюром вокруг них, как будто это ежедневная прогулка. Какой-то ребёнок даже захлопал в ладоши и стал просить маму тоже покататься. Но стоило хозяйке лошади зазеваться на Шелобея (объяснявшего, что они опаздывают в кино), как Толя своими говнодавами сжал белые бока — и унёсся галопом в переулки Перово.
Стоп-стоп-стоп-стоп-стоп. Сначала поднять брови. Потом ошалеть. Медленно втянуть воздух. И — тупо смотреть на удаляющийся лошадиный круп (у её копыт был какой-то босой звук). Ну теперь можно и вдогон.
Они побежали. Женщина поскользнулась и упала, Шелобей вежливо её поднял, и побежал опять. Она ещё раз упала, Шелобей попробовал её поднять, но тут же бросил — и побежал дальше, дальше, уже не оглядываясь.
За поворотом на Металлургов дыхание кончилось. Немощный, Шелобей бухнулся в сугроб и стал искать зажигалку: сигарету он курил напополам с ветром. Хозяйка тоже доползла: она села в сугроб и разревелась. Она говорила всё, что полагается говорить женщине, чью лошадь украли. Он говорил всё, что полагается говорить парню, чей не-друг, не-приятель, а вообще непонятно кто — украл лошадь. Но не успела сигарета закончиться, лошадь с Толей обернулись: Толя спрыгнул, залихватски протянул руку женщине, поднял её из сугроба и вручил повода, как нечто крайне важное. Женщина с лошадью шмыгнула и побрела обратно к метро.
— Ты где езде выучился? — Шелобей затушил сигарету в снег.
— Да в Сванетии когда жил. Ребята научили.
Дёрнов громко харкнул прямо над собой и отбежал. Ветер снёс харчок Шелобею на плечо.
— Извини, — сказал Толя.
— Проехали. — Шелобей попытался смахнуть харчок, но только размазал. — У тебя телефон-то есть?
— Зачем?
— Чтоб на связи быть. Ну, вдруг тебе опять приспичит лошадь угнать.