Он посмотрел на небо — ни облачка, дождя, обещанного популярным метеосайтом, не предвиделось, мысли возвращались к огороду, картошку-то он полил, но всё остальное: помидоры, огурцы, кабачки — все ждали обещанного дождя. Нужно было срочно возвращаться в поселок, чтобы напоить влагой изнывающие от зноя растения, и это уже было продиктовано не мыслью «что подумают соседи», мысль эта заставляла его выполнять работы, к которым душа не лежала, но это было что-то новое, возникало чувство ответственности за то, что выращивал он на своем огороде.
Ещё одна мысль пришла к нему, он вдруг понял, что перестал быть своим для тех, кого ещё не так давно считал товарищами, поэты и писатели Понтополя ещё не стали ему чужими, но и своими уже не были. В то же время люди, с которыми он жил по соседству в далеком посёлке, своими для него никогда не станут, да он и не стремился к этому. Василий Петрович почувствовал одиночество, ему не с кем было поделиться своими мыслями, надеждами и стремлениями, переживаниями, сомнениями, радостями и печалями. Он понял, нужно возвращаться, город, который он так любил, который снился ему ночами, становился чужим, он, этот город, жил своими заботами, своими бедами, печалями и радостями, далёкими от тех забот, что мучили Василия Петровича.
Бродить по городу он не стал, сел в автобус и поехал на Парусный спуск к рыбной гавани, туда, где стоял покосившийся, подпертый четырьмя бревнами дом, дом, где ждал его старый школьный друг Володя Ромашкин.
Василий Петрович никак не мог уснуть, он ждал, когда наконец наступит утро, и чуть только рассвело, собрался, выпил чашечку кофе, попрощался с Ромашкиным и уехал. Город спал, погруженный в утреннюю полудрему, люди, в большинстве своём, нежились в постелях, иные умывались, пили кофе, они ещё не успели выйти из своих домов, чтобы ринуться в маршрутки, автобусы, троллейбусы и трамваи, запустить моторы авто и влиться в потоки машин вечно куда-то спешащих, обгоняющих друг друга. Пробок не было, дороги были пусты, и Василий Петрович быстро выехал из города. Он торопился, ехал без остановок, и, несмотря на разбитую ухабистую дорогу, подъехал к своему дому ещё до полудня.
В Понтополь Василий Петрович ездил все реже и реже, он ещё следил за литературной жизнью в интернете, ему ещё по привычке продолжали посылать приглашения на различные литературные мероприятия, но со временем, приглашения эти становились всё более редкими, он не напоминал о себе, и его забывали. Он ещё попытался отослать свои стихи на какой-то литературный конкурс, но ответа не получил, стихи его на конкурс не приняли. Василий Петрович продолжал работать над романом, медленно, но упорно продвигаясь к финалу, некоторые главы он переписывал заново, сюжет приобретал новые повороты, неясные, несколько туманные контуры задуманного обретали вполне определенные черты.