— Герр Байс, помните, вы как-то спрашивали, не хочу ли я стать начальником городской стражи? Так вот — я готов.
— Хм… он готов! — снова рассмеялся щеголь. Да, он и сейчас выглядел щеголем, даже в простонародной одежке. Неприметный рабочий кафтан — но с красивым поясом, крестьянская, с вислыми полями, шляпа — но с пером, пусть и петушиным.
— Ты-то готов, мой друг. Однако, чтобы свалить Фельтскога, надобно сильно постараться. Ты же знаешь, кто его родственник!
— Ну да…
— Первый помощник коменданта крепости Ниеншанц… весьма и весьма солидная должность.
«Женишок» снова дернулся:
— Но Фельтског же… Он же с этим русским… Он его и…
— Это надо еще доказать! Или арестовать да подвергнуть пытке… Если появятся на то основания. Что ныне зависит от нас!
— Так мы и делаем…
— Делаем… Тсс! — похоже, он снова смотрит на нас. Уходим… — герр Байс поспешно надвинул на глаза шляпу. — Нечего тут шататься, ага.
— Ты что там увидел, милый? — Марго уже оделась — серо-голубое платье с серебристым набивным рисунком, с короткими рукавами и пышной юбкою очень шло ей. Тугой корсет подчеркивал талию, выпячивал через декольте грудь.
Бутурлин покусал губу: аппетитная все ж таки дева эта Марго! Но — грех, грех! Она ведь, поди, еще и немецкой лютерской веры — грех вдвойне. Ла-адно, замолим… На тихвинском-то посаде, к слову сказать, благодаря близости к границе, нравы были куда как свободнее, чем в Москве, и это несмотря на хозяина — монастырь.
Никита Петрович тоже сходил, умылся, затем натянул на рубаху камзол, да поверх него — плащик, мало ли — дождь? Уж здесь погода такая.
Девушка вдруг рассмеялась, фыркнула:
— Ой, Никита! Ну, у тебя и одежка, да!
— А что тебе не по нраву? — недовольно буркнул лоцман.
— Ты, конечно, извини, милый… — обняв Никиту за шею, Марго покусала губу. — Скажу прямо — такой камзол, как у тебя, носили лет двадцать назад! С такими-то буфами, разрезами…
— Да ну! — оглядев свою курточку, несколько обиженно протянул молодой человек. — А у нас в Тихвине…
— Вот именно, что у вас! В какой-то там дыре.
Тряхнув темными цыганскими локонами, красотка расхохоталась в голос и вдруг, быстро прижавшись к Бутурлину, чмокнула его в щеку:
— Ну, не обижайся, ладно? Просто ты такой… такой видный мужчина и вот… Выглядишь так, как будто из дальней деревни приехал дрова купить!
— Да дров-то в деревнях хватает, милая!
— Ну, значит — козу продать. Не важно, — безапелляционно завила Марго. — Тебе надо вот… вот темно-голубой бархатный полукафтан… или камзольчик — короткий, очень короткий, и с короткими же рукавами, так, чтоб видна была сорочка… а сорочка обязательно должна быть шелковая, шикарная, дорогая! И по всему камзолу такие мелкие жемчужные пуговицы. Далее — широкие штаны… без всяких вырезов, буфов. Длинные шерстяные чулки, подвязки… туфли с блестящими пряжками, а лучше — с шелковыми бантами. Да-да, с бантами, такими огромными, такими… И — красные каблуки! Шик!